Во-первых, потому что на меня давление никогда не работало. Во-вторых, мы в разговоре были не одни. Слухом вполне отчетливо улавливались как минимум пять сторонних звуков дыхания.

— Потому что в Пражском княжестве я не смогу тебя прикрыть! — нашел свой настоящий последний аргумент князь Соколов и вбросил его максимально уверенным и не терпящим никаких возражений голосом, на фоне которого послышался треск чего-то стеклянного.

— Я это всецело осознаю, отец, — кивнул я, — твой «Невидимый Сокол» нужен в столице. Разве не в этом суть приманки?

— Как ты не понимаешь? Без моего прикрытия тебя убьют, Артем! — упрямо возразил князь Соколов.

В командном голосе отца я отчетливо уловил подавленное желание приказать мне. По всем писанным законам он мог это сделать. Как отец. Как князь. Как куратор «Дамокла». Как глава «Расправной палаты», в конце концов.

Мог, но не приказывал. И, как минимум, за это, я продолжал уважать этого человека.

— Если бы ты всерьез в это верил, отец, ты бы не позволил мне войти в игру, — убежденно произнес я и на том конце этой странной полу-телепатической эфирной техники, обеспечивающей наш разговор никто не смог мне возразить.

Хотел князь Сергей Леонтьевич Соколов или нет, он знал, что я прав и могу постоять за себя и без его надзора. Только вот признать этот факт куда тяжелее, когда в смертельную опасность собственного сына вогнал ты сам. И если со мной в Праге что-то случится, отец до конца жизни себе этого не простит.

— Мальчишка прав, — неожиданно раздался в мою поддержку глухой посторонний голос, -лишенные времени, дергаться начнут даже самые осторожные. За два дня пацан стал достаточной занозой в их задницах.

— Согласна, — подтвердили из пустоты мелодичным свистом, за которым едва угадывался басовитый женский голос, — Чтобы не допустить возвращения Артема в столицу, ушлепки пустят в ход все что есть, не оглядываясь на последствия.

— И мы будем готовы, — звонким эхом отозвался третий голос.

— Уже готовы, — низким хрипом подтвердил четвертый, — слово за тобой, босс.

— Зверева дала согласие на поездку, — вклинился я, борясь со стойким ощущением, будто отпрашиваюсь на ночевку к другу, словно подросток у строгого родителя.

— … один день, Артем, — откашлявшись заявил князь Соколов, — ты понял? Прилет, турнир, отлет!

— Этого более чем достаточно, — легко согласился я.

— Феликс полетит с тобой, — тут же прилетело второе условие.

— Сергей Леонтьевич, я ведь… — подал голос до этого стоящий смирно здоровяк.

— НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ! — гаркнул отец.

— Есть, — обреченно отозвался Феликс, понурив плечи.

— И Артем, — вновь услышал я тяжелый голос князя Соколова.