— Там не только скалы.

— Но там их много. Ваши предки некогда жили в лесах по всей Европе. От Британии до севера Италии. В Испании. И много где еще. Даже эти люди, — кивнул Ярослав на ополченцев, что собирали плюмбаты для нового акта тренировки, — не чужие вам. Далекие родичи… очень далекие… уходящие кровной близостью в дремучую старину. Так далеко, что Адрианов вал еще не был даже задуман.

— Ты видел его?

— Видел, — нехотя кивнул Ярослав. И кратко описал то, что много раз наблюдал на картинках и фотографиях, а также детали, известные из реконструкции.

— Но ты не был в моих краях.

— Был… но это было не в этой жизни, — тихо произнес Ярослав. А пикт, очень пристально посмотрел на своего собеседника удивительно пронзительным взглядом. — Не важно. — Добавил Ярослав. — Главное, что я знаю об этом вале довольно много.

— Это важно, — возразил пикт. — Но ты прав, не сейчас о том толковать.

— Ты поедешь к своему племени?

— Моя жизнь принадлежит тебе. Ты в праве ей распоряжаться.

— Больше нет. Ты — свободный человек. И я спрашиваю тебя как свободного человека — ты поедешь к своему племени? Ты передашь им моим слова о дружбе? Сам. По доброй воле.

— Поеду, — после долгой паузы произнес собеседник и окончательно замолчал. А Ярослав кивнул и сосредоточился на тренировке.

Все закончилось.

Дежурный отряд ополчения остался при своем оружии, остальные сдали его в арсенал. Все. И щиты, и копья, и топоры, и подсумки с плюмбатами. После чего люди разошлись по делам. Благо, что тренировка была не на весь день.

Ярослав же взял дежурный отряд и повел их осваивать новое оружие — пращу. Но не обычную. Та проста и дешева. Но ее очень сложно осваивать. Слишком сложно и невероятно долго. Вместо нее Ярослав решил попробовать поиграться с фустибулой. То есть, палкой, к которой привязана праща. Этакий ручной микро-требюшет. Фишка этого оружия была в том, что сход петли происходил при фиксированном угле возвышения рукоятки. Что позволяло, в отличие от обычной пращи, очень точно работать по дистанции. И регулировка крюка для схода, позволяла управлять дальностью броска. Чуть сложнее конструктивно, но на порядок проще в освоении. И, при этом, ничуть не менее эффективно.

В качестве снарядов Ярослав тоже решил идти не обычной дорогой, а более прогрессивной. Дорогого свинца в столь значимом количестве у него не было. А тот, что имелся, уходил на плюмбаты. Камни все были разного размера и веса. Поэтому он решил применить снаряды из обожженной красной глины. Один размер, один вес, одна форма. Да, боевые возможности ниже, чем у свинца или камня, но их было много и точность их применения была намного выше за счет повторяемости броска и привыкания.

Ополченцы до седьмого пота накидывали «маленькие кирпичики». А Ярослав сидел на коне и наблюдал. Лишь изредка корректируя или отдавая распоряжения. Это ведь была не первая тренировка с пращой…

— И зачем ты это делаешь? — Тихо спросила, непонятно как оказавшаяся тут Кассия на высоком греческом языке, на койне. Женщина, которая объявила себя матерью героя. У него с ней были определенные сходства, и даже больше, чем нужно для случайности, и он не стал отпираться. Но психологически он ее воспринимать матерью не мог. Пока во всяком случае.

— Что именно? — Вздрогнув, спросил Ярослав. — Тебе не нравиться праща? Думаешь, слишком плебейское оружие?

— Сынок, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Вот я и мыслю, — проигнорировал он ее слова, — что если царь Давид не постеснялся выйти с пращой против Голиафа, то и нам не следует…