Сам каган расположился в восточном лагере и прекрасно наблюдал «возвращение блудного попугая». И прибывал в сильной задумчивости. Очень сильной. Ведь одно дело — слушать байки, а другое дело — их увидеть. Тем более, что и со всадниками все оказалось не так, как он думал. Про пехоту же… она удручала, вызывая тревогу и раздражение. С такими защитниками на стенах можно кровью умыться по полной программе.

И тут в его юрту вбегает один из приближенных с криками:

— Ярослав! Ярослав!

— Что Ярослав?

— Он вышел в поле. Хочет биться!

Каган удивленно вскинул брови и проследовал наружу. От его юрты как раз открывался прекрасный вид на крепость. В особенности на ее восточные ворота из которых выходили дружинники конунга.

— Он с ума сошел? — Удивился Захария.

— Видимо Всевышний услышал наши молитвы и лишил его разума.

— Что будем делать, о великий?

— Атаковать! Немедленно атаковать!

— Может быть объединимся с данниками?

— Спугнем. Как есть спугнем… выводите всех тут и атакуйте. Если этих порежем — крепость взять будет просто.

Так и поступили.

Ярослав же очень интересно построил своих бойцов метрах в тридцати перед воротами. Упершись флангами в край рва, он выстроил половину окружности построения orbis, то есть, встал в полукруг. Первая линия — бойцы с мечами. Вторая — с копьями. Спешенные всадники — в центре. Сам Ярослав там же — верхом на коне, на своем любимом Буцефале.

Само собой, он так встал не сразу. Поначалу развернулся в линию в полусотне шагов перед воротами. И ждал. Прямо жертва жертвой. Когда же противник пришел в движение, конунг демонстративно попятился и перестроился. Что только подстегнуло спешку у хазар.

И вот — восточное войско двинулось на него.

В тылу оставался каган со своими всадниками. Аж с двумя с половиной сотнями. По такому случаю из южного лагеря конница все же подтянулась. Но она не спешила в атаку. Это были слишком ценные ресурсы, чтобы их вот так глупо расходовать. Тем более, что среди них было и полсотни ларисиев — личной гвардии кагана, набранной из алан-мусульман. И, в отличие от обычных степных дружинников, эти ребята были упакованы не только в кольчуги, но и ламеллярные кирасы раннего степного типа, надетые поверх. Плюс шлемы поинтереснее, с личинами. Да седла персидского типа и копья довольно длинные. Этих так просто ссадить, как накануне произошло, не получится.

Ополчение покоренных племен выступило в полном составе. Все неполные две тысячи человек. Каган был уверен — какими бы стойкими не были воины Ярослава — эта толпа их просто сбросит в ров. Просто сомнет как валун яичную скорлупу. Ну побарахтаются эти ребята со своим строем и крепкими щитами минуту, ну две, ну пять. И что толку с того?

Вооружение ополчения было простым как мычание и вполне традиционным для варваров. Простенькие, хрупкие щиты скандинавского типа. Они к этому времени уже стали очень популярны у племен по Днепру и Волге. Но не только они. Кое-где имелись шитые степные щиты, а у кого-то так и вообще — плетеные. Шлемы были буквально у единиц. Кольчуги у чуть большего количества. Почти вся же масса ограничивалась доспехом класса «голое пузо» и могла рассчитывать в защите только на свой щит. Из оружия — основа основ — копье. Легкое, простое копье. Где-то даже без наконечников — просто палка с обожженным концом. У части ополченцев имелся боевой топор. У части дубинки. У единиц — мечи. В общем — бомжи бомбами. Но этих бомжей было много. Как по мнению кагана — чрезвычайно много. И они должны были просто сдуть дружинников Ярослава как мелкую соринку с плеча.

И вот — когда до половинки «орбиса» оставалось полторы сотни шагов, прогудел рожок и на стене встали многочисленные соучастники этого шоу. Прямо по центру — полсотни лучников дружины. Слева с права — по полусотни фундиторов ополчения — пращников с их необычными «палочными» пращами — фустибулами. А дальше поровну — обычные ополченцы, которые должны были выступить в роли метателей плюмбат.