– Извини, извини, – тут же отыграл назад парень. – Надя, в самом деле, прости. У меня тоже нервы, я тоже еще вчера был не здесь. Не хотел тебя обидеть, я другое имел в виду…

– Хорошо, – немного расслабилась девушка. – Мы загорали с подругами на Волге, около Светлого Яра. А пацаны местные, мелкие совсем, угнали где-то лодку. Ну и перевернулись рядом с нами, а там такое течение нехорошее… Я одного вытащила на берег, поплыла за другим, поймала. Только он сильно напуган был, я ему кричу – успокойся, не дергайся, а он только сильнее барахтается. Похоже, мы там вдвоем на дно и пошли.

– А что же тебя в рай-то не взяли? Человека же спасла.

– А тебя Илья?

– Я вроде как сам не захотел, – криво улыбнулся парень. – Дурак, наверное, не понял сразу фишку.

– А меня просили от комсомола отказаться. Дескать, надо выбирать: или комсомол или рай. А я ему говорю: не могу отказаться от убеждений и дела Ленина. Тогда мужик расстроился и говорит: хорошая ты девочка Надя Ясенева, да нельзя тебе пока к нам. Комсомол – организация богоборческая. Иди, мол, послужи сначала.

– Согласен с ним, это твой косяк, – кивнул Илья.

– Ты разве не комсомолец? Ты против пионеров и комсомольцев?

– Да мне глубоко фиолетово на них, – отмахнулся Илья, – давай сейчас не об этом Надя. Ты скажи – с тобой разговаривал здоровенный такой мужик в плаще и с мечом?

– Да, он. Монету твою показал мне, сказал, что по ней узнаю посланника. То есть тебя, наверное.

– Меня. Мне тот же мужик говорил про посланницу, которую я найду по монете. И не соврал. Если я ее держу в руках, то чувствую, где ты находишься. Вот так я на тебя и вышел. Ты тут со вчерашнего дня, правильно?

– Да. Илья, я вообще ничего не пониманию. Что это за место? Вроде бы Москва…, я не знаю, в Москве мне бывать не приходилось. Но я таких городов вообще никогда не видела! Это какой-то сказочный, невероятный город. Огромные здания, некоторые из чистого стекла, множество людей, машин столько, что им не хватает широченной улицы, чтобы всем вместе ехать одновременно! Как может быть столько машин? Везде море огней, витрины, какая-то реклама на каждом углу светится. А магазины… У нас шутят, что за границей сорок сортов колбасы. Я не верила, конечно. Просто потому что кому столько колбасы может быть надо? Это же бессмысленная трата мяса – делать сорок сортов колбасы. Ну вареная колбаса, копченая, сервелат. Все, больше ее не бывает и не надо. А вчера, когда я ходила по улице и зашла в большой магазин…, там этой колбасы не сорок сортов. Больше. И икра, и виноград в мае, и бананы с хурмой, шоколада разного столько что… что этого просто не может быть. А народ ходит и смотрит на все безразлично, даже очереди на кассе почти нет. Илья, где мы?

– Это некая Россия. Одна из многих, как оказалось, хотя я еще вчера думал, что она есть только одна, единственная и неповторимая. – Илья взял Надю за руку, по-дружески так, легонько, успокаивая. – Год сейчас тоже две тысячи шестнадцатый, город Москва. СССР в этом мире нет, он развалился в тысяча девятьсот девяносто первом году. Как и в моей реальности. Только в моем мире у нас президент Иванов, а тут какой-то мужик с фамилией на букву П. И деньги здесь другие и много чего еще не так. Кстати о деньгах. Ты же наверное без средств?

– Надя только кивнула головой.

– Ни еды, ни глотка воды со вчерашнего вечера?

– Я попила воды в туалете из-под крана, – покраснев от смущения, сказала девушка. – Там тетя добрая, она меня бесплатно пустила. Хотя надо по билету или за деньги. А цены тут неимоверные какие-то. У меня отец офицер, майор по званию, так его зарплаты на этом вокзале на три пирожка бы не хватило.

Илье вдруг стало стыдно за свое сравнительно комфортное существование. Он-то сытый и выспавшийся, а вот Надя… Короче, пора было это прекра**ть.

– Потом поговорим, Надя, – сказал он девушке. – Ты наверняка голодная, я бы тоже от завтрака не отказался. Пойдем.

– У тебя есть деньги? – удивленно спросила девушка.

– Здешних нет. Но у меня есть кое-что, что теперь можно продать, – снова показал Наде монету Илья.