– Далось тебе это яблоко!

– Но ведь так оно и есть. Кто по-настоящему голоден, тот и размышлениями насытится. Ведь человеку столько мудрости даром достается. Он знает, как далеко от нас луна, знает, сколько зудней в головке сыра, и вполне доволен этим знанием, а если после праведных трудов на полчасика призадумается и сочинит что-нибудь поучительное, уже мнит себя сущим героем.

– А что такого? Кому от этого плохо?

– Не знаю. Но мне кажется, кабы человек так жаждал знаний, как оголодавший – хлеба, он бы от мельчайшей истины получал столько наслаждения и восторга, сколько другие от всех знаний не получают.

– Ты так думаешь? Однако ж человек что знает, то и знает, и чем больше, тем лучше. Вот почему я странствую и примечаю, как люди действуют тут и там. И ты тоже, или нет?

– Нет, со мной по-другому. Я пустился в странствия, потому что был по горло сыт знаниями и хотел проголодаться.

– Ишь ты! Право слово, первый раз такого встречаю. Ей-богу, надо еще с тобой потолковать. Но время уж позднее, не перестараться бы. А вот стаканчик вина на добром постоялом дворе сейчас не повредит. В городе, поди, и девушки есть? Или… прости, об этом тебя спрашивать не след. Но до постоялого двора я, брат, тебе компанию составлю, может, там и для меня местечко найдется. Идти-то далече?

– Это уж сам решай. Я здесь заночую.

– Под открытым небом?

– Под открытым небом.

– Тоже неплохо. Но не для меня. Впрочем, я охотно посижу с тобой еще чуток, коли ты пока не собираешься спать.

– Ладно, оставайся.

– Надо тебе знать, я большой охотник до размышлений и всего такого прочего. И как-то довелось мне прочесть одну книгу, там все было прописано про жизнь человеческую, про смерть и про душу.

– Да? И что же именно?

– Ну, все-то я не запомнил. Но, к примеру, там говорилось, что смерти бояться не нужно, и мне это понравилось. Тебе не кажется, что в конце концов это самое главное? Умереть каждому суждено, и кто не страшится, тот живет себе спокойно.

– Пожалуй. Но почему это самое главное? На мой взгляд, смерть вовсе не так важна.

– Ха, легко этак говорить-то. Неужто смерть не внушает тебе почтения?

– Отчего же. Но не больше, нежели рождение и все прочее, что происходит с нами и над чем мы не властны. О смерти нам беспокоиться незачем, все мы умрем, на это нам силы тратить не придется.

– Ты что же, вовсе не веруешь в Бога?

– Почему? Верую.