Я изо всех сил стараюсь не улыбаться. Он не милый. Это не так.

— Чего ты хочешь?

— Ты же не думала, что я позволю тебе уйти и никогда больше не заговорю с тобой?

— Послушай, я не собираюсь встречаться с тобой.

Фишер смеется.

— Хорошо. Я считаю, что свидания переоценивают, мы должны просто тусоваться, а не встречаться.

— Я не хочу с тобой тусоваться.

— Ты уверена в этом?

— Да.

— Хм... это странно. Мне показалось, что ты была рада видеть меня вчера. Думаю, если бы эти твои громилы не повалили меня на пол, я бы, как минимум, получил объятия. Может быть, даже поцелуй.

— Я не хочу тебя целовать.

— Не хочешь даже крошечного поцелуя в щеку?

— Нет. Даже этого. Ты мне не нравишься.

Он снова смеется.

— Что говорят о тех, кто слишком много врет?

— Я говорю правду. Прости, если это ранит твое нежное эго.

— Ой, — тянет Фишер с усмешкой. — Я так и знал, что тебя будет трудно расколоть. Мне всегда это в тебе нравилось. Дело в том, что вчера у меня не было возможности поговорить с тобой, и все, что я прошу, это один ужин. Если после этого ты все еще захочешь, чтобы я оставил тебя в покое, я это сделаю. Договорились?

— Как насчет того, чтобы оставить меня в покое сейчас?

— Думаю, я мог бы это сделать, но что в этом веселого? Разве ты не чувствуешь себя немного плохо из-за того, что я теперь вынужден ходить с разбитым лицом?

Зажмурившись, я вспоминаю его разбитый нос.