Но та с отсутствующим видом покачала головой. Только теперь я заметила, как она изо всех сил вцепилась в ткань своего пальто. Закусила нижнюю губу, скользя рассеянным взглядом по сторонам.
Ну, ладно! Чтобы поспеть за дворецким, мы ускорили шаг. Жгучий стыд охватывал меня за всю ту грязь, что мы натащили в самый великолепный из виденных мною когда-либо вестибюлей, так что я старалась не наступать на ковры. Блестящий деревянный настил все же легче мыть. Правда, и поскользнуться на нем проще. Уже через несколько шагов из-за слоя мокрой грязи на подошвах кроссовок я поскользнулась и потеряла равновесие. Пытаясь удержаться, я замахала в воздухе руками, причем угодила прямо в застывшую не хуже цемента прическу бедного мистера Стивенса и ухитрилась ее растрепать, но все равно хлопнулась на мягкое место. Дурацкая грязюка!
Дворецкий обернулся и, подняв брови, наградил меня недоуменным взглядом через сползшие на нос очки, не сказав, впрочем, ни слова. Волосы у него на затылке встали дыбом, словно перья какаду.
– Извините, – пробормотала я.
Алекса молча протянула мне руку и помогла подняться. Ей не впервой, со мной вечно случается что-то похожее, в таких случаях она сочувственно называет меня своим
Я снова потащилась за Алексой и, чтобы сохранить хоть частицу достоинства, сдержала желание потереть ушибленное место. Мистер Стивенс двинулся вперед, а его волосы, как ни странно, опять оказались идеально уложены. Мы уже пересекли вестибюль, и старый дворецкий повел нас через обшитую деревом дверь по длинному коридору, вверх по лестнице и вновь по коридору… Я уже заволновалась было, что в жизни не найду выхода из этого дома, если потеряюсь, как мы наконец добрались до гостиной, где стоял обтянутый шелком диван.
– Прошу вас.
Дворецкий, предложив нам сесть, принялся разжигать большой камин. Садиться мы не стали, ведь куда приятнее было подойти к разгоравшемуся огню. Мы с Алексой постарались встать как можно ближе к теплым языкам пламени, а мистер Стивенс ушел. Огонь тихо потрескивал, согревая меня. Легкими уколами тока тепло расползалось по рукам и лицу. Зажмурившись, я наслаждалась красно-оранжевым свечением, которое видела даже с закрытыми глазами. Только мокрая одежда, словно панцирь, долго не пропускала тепло.
Не знаю, сколько я стояла там, надеясь, что тепло охватит меня с ног до головы, может быть, всего несколько мгновений. Во всяком случае, мистер Стивенс вернулся слишком быстро.
– Мэйред Леннокс, леди Штормсей, – объявил он.
Мне пришлось открыть глаза и отвернуться от камина.
Видимо, как и все женщины нашего рода, моя бабушка была высокого роста. Даже выше Алексы и меня. Или просто казалась такой из-за собранных в пучок седых волос? Ее темные глаза, окруженные сеточкой мелких морщин, были такими же, как у нас с Алексой. Нос чуть длинноват, а губы чуть узковаты. Но когда-то она, наверное, была красавицей. В платье темно-зеленого шелка, с белым, скрепленным брошью воротничком, бабушка, как и ее дом, словно происходила из другой эпохи. На шее у нее, на ленточке, висели маленькие очки для чтения в оправе, украшенной красными камушками.
Некоторое время они с Алексой молча смотрели друг на друга. Алекса в промокшей насквозь и слишком яркой одежде стояла, вцепившись в пальто так, что из него выступили крупные капли воды. Для меня Алекса всегда была воплощением Пеппи Длинныйчулок, только еще и вегетарианкой. Сильная, смелая, не такая, как все. Мать, которая не обращала внимания, если кто-то презрительно фыркал, когда она по дороге в детский сад громко распевала песенки вместе с пятилетней дочкой, балансируя на каком-нибудь узком парапете. Нервничать – это не по ней. Но сейчас она явно нервничала.
Алекса облизнула пересохшие губы, а бабушка перевела взгляд на меня. Она долго рассматривала меня, и между нами словно повис невысказанный вопрос, но я знать не знала какой. Алекса по-прежнему молчала. Я сглотнула, и леди Мэйред вопросительно вскинула брови.
Позади нас тихо потрескивал огонь, дождь барабанил в окна. Розы и кусты в саду мужественно боролись с разбушевавшейся стихией.
Вода стекала с наших волос и одежды, образуя лужицы у ног. Бабушка вздохнула, и крылья ее носа затрепетали.
Алекса молчала.
Просто невыносимо!
– Э-э-э… в общем, я Эми, – вырвалось у меня в конце концов. – Рада знакомству с тобой, то есть, конечно, с вами, – пролепетала я и, поскольку леди Мэйред не ответила сразу, добавила для верности: – Миледи.
Всем известно, что люди благородных кровей часто ведут себя странно, когда дело доходит до титулов. Не удержавшись, я согнула колени, изобразив какое-то подобие книксена. Не слишком изящно получилось. И я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.