22
Если бы я вела дневник, я бы подробно описала, как идет развитие наших отношений. Я записала бы наши беседы, не затрагивая, однако, разговоров об «Асте». Я бы записала о нашем первом поцелуе и первой ночи любви. Но достаточно краткого изложения. Вскоре я поняла, как ошибалась, говоря Кэри, что слишком стара, чтобы заводить любовника, и насколько глупо было убеждать себя, что моя способность любить перегорела за годы жизни с Дэниэлом.
Я поняла, что не должна больше игнорировать Кэри. Прошло две недели с тех пор, как я последний раз ночевала у себя. Я разрывалась между Виллоу-роуд и домом Пола в Хэкни, но все же несколько раз заходила на квартиру, чтобы проверить автоответчик. Каждый раз я слышала голос Кэри, все более истеричный. И когда наконец позвонила ей, она вздохнула с явным облегчением:
— О! Как чудесно говорить с тобой, а не с этой чертовой машиной! Мне кажется, я должна кое-что сделать. Я имею в виду больше, чем уже сделала. Поедешь со мной посмотреть дом Ропера?
И произошло нечто странное. Я поняла, что больше не испытываю к ней неприязни.
В субботу утром Кэри приехала на Виллоу-роуд. Она была одета вызывающе, словно хотела доказать мне, больше чем кому-либо другому, что годы не имеют над ней власти. Возможно, в свете того, о чем мы говорили в прошлую встречу, это действительно было важно для нее.
Кэри надела лосины с резинкой под ступней, те, что изначально придумали для катания на лыжах, ярко-синюю тунику с тугим поясом и пончо с кисточками. Она явно нервничала, глаза казались уставшими. Я поняла, что лгала, когда говорила, будто простила ее, но больше лгать не буду. Мы были подругами, пока в последние годы нашей юности между нами не встал Дэниэл. Мне показалось, будто что-то перечеркнуло те годы. Передо мной стояла прежняя Кэри, и, если на то пошло, я тоже стала прежней. В каком-то смысле — вернулась наша молодость, как она хотела.
Я поцеловала ее. Она отшатнулась, но когда мы прошли в гостиную, бросилась ко мне и поцеловала в щеку.
Сегодня я, наверное, плохо соображала. Я долго не могла понять, что случилось, почему я больше не злюсь на нее, почему она снова мне нравится. Мы поехали в Хэкни, осматривали дом Роперов, переходя из комнаты в комнату. И когда мы добрались до той, где жила и умерла Лиззи, я неожиданно все поняла.
Когда решили делать фильм о Ропере, возник вопрос, где снимать сцены убийства — на вилле «Девон» или найти другой дом. Вилла «Девон» сохранилась, как и дом Асты на Лавендер-гроув. Хотя я ни разу его не видела. Я сказала Кэри, что разумнее всего снимать это именно там, где все произошло, и большая удача, что дом не разрушили.
— О! — воскликнула Кэри. — Ты так говоришь, потому что не знаешь всех тонкостей телевизионной кухни, как знаю их я. Иногда другое место подходит больше, несмотря на то, что события происходили не там.
— Ты имеешь в виду, что вы перекраиваете историю?
— Иногда приходится приглаживать некоторые события, — ответила она. — Только подумай, какие ужасы там произошли, — я не собираюсь все это показывать. Хочу исключить неприятные вещи.
— Вилла «Девон» неприятна?
— Еще не решила. Я ее не видела. Но я знаю, что это большой великолепный дом, хотя он знавал и лучшие дни, еще когда Мэри Гайд въехала в него. Однако это не то место, где людям хотелось бы жить.
Тогда на этом разговоре все и закончилось. Поддавшись порыву, я обещала, что поеду с ней, хотя до сих пор говорила, что мне это неинтересно.
Теперь совсем другое дело. Мое отношение к ней изменилось, и я не возражала провести день в ее компании. Сейчас, когда я поняла, кем считала себя Свонни в последние годы, пусть даже нет никакой вероятности, что это правда, мне захотелось увидеть дом, где жила маленькая Эдит.
Кэри как продюсер предполагаемого сериала уже встречалась с хозяином первого и цокольного этажей виллы «Девон», а также с хозяином квартиры на втором этаже. Третий и четвертые этажи временно пустовали, владельцы уехали в Марокко, но у жильцов нижнего этажа был ключ, и они обещали показать комнату, где обнаружили тела Лиззи и Мэри.
Кэри не ошиблась, говоря, что дом великолепен. Это была бы величественная постройка, но запущенная территория вокруг портила вид. Хорошо сохранились терраса в стиле викторианского классицизма, которую скорее можно ожидать увидеть в Бейсуотере, высокие подъемные окна, гладкий оштукатуренный фасад, ступеньки перед входной дверью внутри портика с колоннами. Но виллу «Девон» переименовали в «Девон-корт», и на входной двери теперь красовались три звонка. Я начала понимать, что имела в виду Кэри, говоря о неприятных вещах, как только женщина, представившаяся Брендой Кёртис, позволила нам войти в ее квартиру. Едва за нами захлопнулась входная дверь и улица с ее шумом осталась за ней, нам показалось, что мы попали в один из многоквартирных домов, расположенных по соседству с домом Свонни на Виллоу-роуд.
Холл выглядел многообещающе. Здесь до сих пор в первозданном виде сохранился красный мраморный пол, описанный Вард-Карпентером в своем очерке, не изменилась и балюстрада лестницы. Деревянные панели на стенах тоже остались с прошлого века, их по-прежнему украшала резьба из стилизованных листьев и цветов. Но их, конечно, выкрасили в белый цвет, который Мэри Гайд сочла бы уместным лишь в ванной, и нетронутыми остались только перила из красного дерева. В квартире Бренды Кёртис и ее мужа, где раньше были две большие комнаты, из которых сейчас сделали три, мы чувствовали себя словно в современном доме, построенном в неогрегорианском стиле, с арками, альковами, нишами и неуместной узкой лестницей, ведущей на цокольный этаж, которым также владела чета Кёртисов.