Мы неплохо поладили в этот первый же вечер, и несколько раз она повторяла, что восхищена мной и поколением, к которому я принадлежу, за наше отношение к любви. И что когда-нибудь она надеется стать такой же выдержанной.

Я поборола желание задушить ее собственными руками прямо за игровым столом. В конце концов, у меня был лучший план.

Как ни странно, мы выиграли и решили вместе сыграть еще раз на очередном благотворительном вечере в отеле Россмора. Во многом она была весьма приятным человеком. Студентка университета, весьма богатая, имеющая в распоряжении достаточно времени для развлечений, но при этом воспитанная и, следует признать, хороший игрок в бридж. Конечно, молода и наивна, словно малый ребенок.

И, естественно, я время от времени ощущала нечто вроде легких приступов беспокойства, угрызений совести, даже вины оттого, что я собираюсь послужить причиной смерти девятнадцатилетней девочки. Я ведь тоже человек. Кто бы не чувствовал подобного? Но ведь она встала между мной и моей единственной истинной любовью, и я не знала способов заставить ее отказаться от него.

Мне оставалось только одно.

А мы играли вместе вновь и вновь, Джанис и я. Мы провели вместе несколько вечеров, прежде чем я выбрала время.

Франклин собирался съехать от нас, но я упросила его остаться еще на несколько дней. «Ты всегда можешь уходить, чтобы проводить ночи с Джанис, — уговаривала я его. — Но не вывози пока все свои вещи».

План мог сработать только в том случае, если он будет оставаться у нас, когда она умрет.

Кевин был очень беспокойным в эти дни.

Он начал все переоценивать. Он стал тревожиться по поводу пассажирки, которую он возьмет. Он полагал, что ему следует сначала обсудить это с ней, узнать, есть ли у нее какие-то пожелания. Может быть, она хочет принять успокоительное перед катастрофой?

Я ответила, что она определенно не будет изменять свое решение. Когда мы с Кевином вновь и вновь прорабатывали все детали, это всегда было камнем преткновения для него. А что, если в последний момент она передумает? У него не будет времени, чтобы затормозить. Будет слишком поздно.

Нет, отвечала я, она точно не передумает. Снова и снова я объясняла, что у Джанис эта ужасная болезнь, которая уже начинает оказывать свое действие, что боль скоро будет невыносимой. А в дополнение к этой изнурительной болезни у нее стало развиваться изменение личности. И она попросила меня устроить все так, чтобы ей не пришлось ни думать об этом, ни обсуждать это.

Что ж, он лишь хотел, чтобы все было как лучше, отвечал Кевин. Он и впрямь был добрым и внимательным человеком. Иногда я позволяла себе думать, насколько проще была бы жизнь, полюби я такого человека. Но я не собиралась тратить время на пустые размышления. С тех пор как Франклин рассказал мне о Джанис, я стала очень сосредоточенной.

Иногда Кевин задумывался, а имеет ли он право отнять у себя жизнь? Принадлежит ли она ему?

Я справилась и с этим. Люди говорят о любящем Боге, Который все понимает. Если это так, тогда этот Бог поймет, что Кевин не смог держаться и ждать то, что неотвратимо. Что он лишь ускорил ход событий. Для всех. Обычно через десять — пятнадцать минут это срабатывало, но это было чрезвычайно утомительно.

Все это время Франклин, мама, Уилфред, мои сотрудники и даже сам бедный Кевин говорили мне, что я не похожа на себя. Какая-то растрепанная. Растерянная, сказала мама. Но я лишь наложила побольше косметики и улыбнулась кошмарным оскалом.

В конце концов наступила длинная ночь, которая должна была стать ночью катастрофы. В тот день я встретилась с Кевином пораньше, убедила его, что он правильно поступает по отношению к себе, а мы оба правильно поступаем по отношению к Джанис. Он остановился, как мы и планировали, прямо у дверей отеля, где проходил вечер благотворительной игры в бридж.

— О, вот такси для тебя, Джанис, — сказала я любезным голосом.

— Ты просто чудо, Бекка, все вокруг только ищут их, а ты остановила его тут же. — Она выглядела неподдельно восхищенной.

Кевин поднялся с водительского места и открыл пассажирскую дверь. Мы стиснули руки друг друга.