— Надеюсь на Бога, это то, что надо, — сказал Алекс, — потому что, если это не так, мы возвращаемся на исходную позицию в этой игре.

В конверте находились несколько пожелтевших вырезок из "Нью-Йорк Таймс" и "Вашингтон пост". Еще там было незаконченное, адресованное Джоанне письмо, написанное явно рукой сенатора. У Алекса не было времени прочитать письмо или заметки, но при беглом просмотре он заметил, что все они были двенадцати-или тринадцатилетней давности и связаны с именем немецкого доктора Франца Ротенхаузена. В одной из статей была фотография доктора: вытянутое лицо, резкие черты, залысины, глаза такие бледные, что казались бесцветными.

Джоанна открыла от изумления рот.

— О, Бог!

— Что случилось?

— Это он.

— Кто?

— Человек из моего кошмара.

— С механической рукой?

— Да.

Она была ошеломлена.

— Его зовут Ротенхаузен, — сказал Алекс.

— Я никогда не слышала это имя раньше.

Джоанну била дрожь. Сильная.

— Спокойнее, — произнес Алекс.

— Я никогда не думала, что снова увижу его.

Ее глаза были широко открыты.

— Это то, что мы хотели, — имя.

— Пожалуйста, — сказала Джоанна, — пожалуйста, Алекс, идем отсюда.

Лицо на шероховатой фотографии было тяжелым, костлявым, как лицо вампира. Его глаза, казалось, смотрели в другое измерение, куда не могли заглянуть обыкновенные люди. Это были холодные глаза. У Франца Ротенхаузена был взгляд маньяка.