ГЛАВА 8

ПАПЬЕ-МАШЕ

– Их сейчас может остановить только Сила Земли, – прошептала друидесса и тут же крикнула Лисовину.

– Их остановит только Сила Земли, друид! Ты знаешь, что делать?

Бородач медленно кивнул. Он был все еще ошеломлен случившимся, и широко раскрытыми, страшными глазами смотрел на приближающихся мертвецов.

– Птица! – пронзительно закричала Ралина. – Лети сюда!

Но это было для Гвинпина равносильно смерти. Для того чтобы добраться до друидов в другой конец некрополя, Гвинпину нужно было пройти между двух шагающих скелетов, а это определенно было выше его сил. Но Ралине сейчас было не до сантиментов.

– Если боишься – зажмурь глаза и беги! – убеждала его старуха. – Вот увидишь, это совсем не страшно.

Видя, что кукла по-прежнему не решается двинуться с места, друидесса решила подстегнуть ее нерешительность последним, самым весомым аргументом.

– Если ты не побежишь сейчас, они полезут из всех дыр, как тараканы!

Перспектива оказаться в скором времени одному в окружении оживших скелетов была столь ужасной, что Гвинпин собрал в пятки все свое мужество и, оттолкнувшись от него, стремительно бросился вперед, пытаясь обогнуть мертвецов. Но тусклый свет догорающего факела тут же сыграл с ним злую шутку. Свет огня мигнул, тень ближайшего к нему скелета выросла до огромных размеров, во всю стену, и Гвиннеус отшатнулся от нее, резко изменил направление и на бегу со страшным хрустом врезался в другой скелет. Тот сразу обрушился на него, накрыв куклу всеми уцелевшими костяшками. Крик Гвинпина был так ужасен, что его даже услышал наверху один из воинов-ильмов, обладающих наиболее острым слухом среди соплеменников. К счастью, воин принял этот крик с суеверным ужасом за вопль ожившего под землей сверхъестественного существа, что в те минуты, прямо скажем, было недалеко от истины. Гвинпин, который отчаянно барахтался под шевелящейся, как гигантский паук, кучей оживших костей, и в самом деле напоминал сейчас разъяренную и одновременно – до смерти испуганную фурию, если только они бывают мужского пола. Даже мертвецы остановились и стали медленно поворачивать головы.

Наверху послышались новые крики Коротышки, только теперь к нему присоединился и Кукольник. Два голоса пронзительно выкрикивали заклинания, и вдруг мертвецы стали менять свой цвет. Сначала серо-коричневые, цвета свежевскопанной земли, теперь они быстро приобретали синюшный оттенок, словно их сейчас спешно покрывали красками невидимые кисти. Голоса зорзов наверху усилились, теперь преобладал уже голос Кукольника, который стал выкрикивать короткие, односложные слова, будто перечислял что-то. И под воздействием его слов цвет мертвых стал меняться вновь.

– Я поняла, – прошептала Ралина, не сводя глаз со скелетов, которые теперь уже были цвета болотной зелени. – Я поняла!

Она обернулась к Лисовину, напряженно глядевшему на медленно гаснущий факел, и изо всех оставшихся у нее сил бешено затрясла его за плечи.

– Это Кукольник, друид! Зорзы делают с ними то же самое, что с куклами! Это папье-маше!

Лисовин непонимающе посмотрел на друидессу. К ним уже полз, жалобно всхлипывая, весь перепачканный в земле и какой-то липкой паутине Гвинпин. Свет факела мигнул, собираясь погаснуть, но друидесса раздраженно махнула рукой, как от назойливого комара, и на земляном полу потаенного кладбища зашипел, быстро разгораясь, маленький огонек. Он тут же осветил все стены и застывших мертвецов, по-прежнему менявших цвет.

– Магия зорзов – это магия Цветов! – возбужденно заговорила друидесса, силясь втолковать это Лисовину. – Один цвет поглощает другой – вот ее суть. Они подбирают цвета, покрывая ими мертвых. И так же делает создающий куклу – склеивает один лист с другим, наращивает слои, и в результате тонкая бумага превращается в плотное папье-маше. А у того есть еще одно свойство – из него можно делать кукол, понимаешь! Бумага для этого слишком тонка, но, объединяя тонкое, обязательно получишь прочное. И жизнестойкое, а значит – жизнеспособное! Это и есть принцип папье-маше! Несколько правильно подобранных цветов дают новое качество!

– А причем здесь Сила земли? – непонимающе воззрился на друидессу Лисовин.

– Земля тоже состоит из слоев, и поэтому мы можем остановить их магию. Мы будем снимать ее постепенно, слой за слоем, а если не получится – сдернем все покровы! Поэтому поторопимся – мне кажется, я сумею подобрать нужное заклинание. Сейчас самое главное – успеть, пока они не стали белыми.

И друидесса тут же, без всякой подготовки и входа в транс, стала выкрикивать магические формулы. Каждая сопровождалась миганием горящего уголька, который по всем земным законам должен был бы уже давно обратиться в пепел. И уже спустя сто ударов сердца цвета стали один за другим сползать с мертвецов, как облупившаяся краска. От костей пошел жуткий вонючий дым – это сгорали магические наслоения призрачной жизни. Магия Ралины постепенно перебарывала колдовство зорзов, ослабленное толстым слоем могильной земли, явно недружественной чужой волшбе. Но в самый последний миг, когда из-под синевы костей стали проглядывать коричневато-серые тона, в движении магии друидов что-то сломалось. Скелеты зарябили всеми цветами радуги, через которые вновь стала пробиваться грязная белизна. Ралина напряглась, ухватила за руку Лисовина, но действие Силы земли вдруг остановилось, словно она натолкнулась на преграду, сдвинуть которую древней магии было не под силу. Раздался страшный скрежет – так дверь, тщетно удерживаемая с одной стороны, безнадежно едет назад под гораздо более сильным напором. Если, конечно, вовремя не вбить клинья.