— Ты в силах довести дело до конца? — жестко спросил Уотерс.

— Я контролирую ситуацию.

— Только едва-едва.

— Ну вот видишь? Значит, прогресс налицо.

Четыре сорок шесть.

Тюремный надзиратель вышел из камеры-одиночки, куда временно поместили Прайса.

— Руки, — сказал охранник.

— Вы что, уже сейчас собираетесь меня заковать? Bay, да у вас парни, ей-богу, мышь не проскочит. Вы не оставляете мне ни малейшей возможности.

— Руки! — повторил надзиратель.

Дэвид пожал плечами. Зная порядок, он просунул руки в прорезь на двери камеры. Надзиратель защелкнул на нем наручники. Дэвид потянул к себе скованные кисти, и только тогда дверь камеры открылась. Охранник вытащил его за плечо наружу и повел к помещению, где производились стандартные полицейские процедуры, связанные с выводом за пределы тюрьмы.

— Можно мне зайти на минутку в свою камеру?

— Зачем?

— Мне тот туалет больше нравится. Знаете, бывает трудно расслабиться в новом месте.

— Ешь больше клетчатки, — ответил охранник и потянул его дальше по коридору. В конце коридора находилась комната, где ждали еще несколько стражников. Один из них при виде Прайса натянул на руки резиновые перчатки.

— Полное обследование полости? — выгнул бровь Дэвид. — Батюшки, да сегодня мой счастливый день.

Охранник смотрел на него каменным взглядом. Дэвид пожал плечами.

— Что ж, такова цена свободы. — Он вошел в комнату, где на столе лежали его любимые брюки и рубашка. Одежда, по-видимому, уже прошла осмотр. Теперь настал его черед.

Дэвид отвернулся от стопки вещей, стараясь не слишком сиять от счастья.

— Наконец-то свободен, — пробормотал он, поднимая руки над головой. — Наконец-то свободен. О Господь Всемогущий, я наконец свободен.

Пять часов.