Палыч засмеялся, открыл столешницу и пододвинул мне сто баксов постылых. С обеих сторон полное естество, склейка едва заметна.

— Это мы на спор развлекались. В обменник нести нельзя, на рынок тоже. А так впарить запросто. Но все равно не советую. И дай-ка их от греха.

Он наклеил фото на лист бумаги, едва прихватив, предварительно еще как-то размягчив, протерев чем-то из флакончика.

— Фотобумага жесткая, чернильца должны лечь.

В цвет печати попасть оказалось труднее всего, и на это ушел час. Три фото он испортил, но на четвертом удовлетворенно мурлыкнул.

— Давай пивка, корреспондент.

— Я схожу.

— Да у нас на кухне, в холодильнике…

Мы выпили по «троечке», и сеанс продолжился.

Паспорт «сформировать», как выражался Палыч, было делом опасным и неблагодарным. Тем более в зоне военных действий он не проходил однозначно. Значит, нужно было выправить редакционное удостоверение.

Карточку пластиковую, со всякими наворотами. Сканировать ее оказалось делом зряшным, и Палыч решил весь документ сверстать заново, на что у него ушло удивительно немного времени. Затем он посадил туда печать редакционную, точнее издательского дома, без сегмента, что отошел на фото, и наконец совместил.

— В следующий раз сформирую быстро. Ты только живым вернись.

— Мне бы попасть туда.

— Ну зачем тебя несет-то в логово зверя?

— Вернусь — расскажу.

Бланки командировки я купил в магазине конторском, мы напечатали текст, какой нужно, и пару бланков еще с открытой датой произвели. Потом Палыч и на них выдавил штамп отбытия в одном случае, будто я до места добираюсь, и еще на двух отметил меня в Моздокской комендатуре. Поскольку факсимиле местных начальников могли знать, он и его воспроизвел через свою чудесную машину.

— Ты только в ксивах своих не запутайся.

— Сколько я тебе должен?

— Сколько мне надо, у тебя все равно нет. Фруктов привези. Инжира и барбариса. Знаешь, как барбарис растет?

— Нет.