Он бывал веселым, бывал серьезным, бывал резким и даже грубоватым (очень редко), но сегодня с ее мужем что-то было явно не то.
Но Мила так настроилась на сегодняшний праздник, что никак не могла остановиться. Ей казалось, что если она будет говорить что-то пустое, то муж наконец рассмеется, назовет болтушкой и закроет ей рот поцелуем. Но на этот раз все было не так.
— Помолчи! — выдохнул муж, и тут она заметила, что он вытащил в прихожую дорожную сумку.
— Что? Что случилось? — упавшим голосом спросила она. — Ты уезжаешь? В командировку?
— Мила! — Он вздохнул и сел на тумбочку в прихожей, сбросив портфель на пол. — Помолчи и выслушай меня! Можешь ты меня выслушать, не дергаясь и не суетясь?
Мила отступила назад, потому что поняла, что то, что он сейчас скажет, разрубит ее прежнюю жизнь на ДО и на ПОСЛЕ, что теперь все будет иначе. И будет ли…
Она все пятилась и пятилась, пока не уперлась спиной в дверь. И от толчка снова накатило на нее то же странное чувство, какое было недавно при выходе из метро. Ей показалось, что все вокруг закачалось и поплыло, как будто это не ее собственная квартира, а декорация в спектакле, и нерадивый рабочий сцены что-то там сделал не то, и декорации закачались и сейчас упадут.
Что-то коснулось ее резко — оказалось, что это муж схватил за руку и хорошенько тряхнул.
— Мила, ты меня слышишь?
— А? Да, конечно… Что ты хотел сказать? — спросила она непослушными губами.
— Я ухожу! — Он сказал это так спокойно, что она наконец поняла: это серьезно.
— Я ухожу, — повторил муж, поскольку она молчала. — Я… встретил другую женщину и ухожу к ней, с тобой жить я больше не могу. Ты поняла? — добавил он, удивленный, надо полагать, ее отстраненным, безжизненным видом.
А у нее как раз все перестало качаться перед глазами, она убедилась, что находится в собственной квартире, и дошли наконец его слова.
— Ка-какую женщину? — Мила даже удивилась. — Что еще за…
— Говорят тебе русским языком! — закричал муж резким, чужим голосом. — Я ухожу! К другой ухожу! Вот прямо сейчас ухожу! Можешь ты это понять? А, черт, хотел же пораньше уйти, да вот провозился с вещами этими… А тут ты…
До Милы дошло, что если бы она не отпросилась у начальника, то, придя сегодня домой, застала бы пустую квартиру и в лучшем случае записку от мужа. А возможно, он вообще не оставил бы записки, просто ушел бы — и все. И телефон отключил бы.
— Ты уходишь в новую жизнь? — Она сама не узнала собственного голоса, до того он был сух и скрипуч. — К новой жене, в новую жизнь? Но чем тебя наша жизнь не устроила? Чем тебе я-то не угодила? Ты никогда не давал мне повода считать, что…
— Ой, вот не надо никаких выяснений отношений! — закричал муж. — У меня нет на это времени!
Она хотела спросить, куда он так торопится, с чего вдруг сорвался именно сегодня и вообще — неужели она не заслужила никаких мало-мальски понятных объяснений? Все-таки три года они прожили. И все было хорошо. То есть это она так думала. Как выяснилось буквально только что, она ошибалась.
Но горло сжал спазм, так что она не смогла вымолвить ни слова. А муж схватил сумку, зажал портфель под мышкой и шагнул к двери. Но у двери стояла Мила, так что он поморщился, как будто у него болит зуб, и сказал устало: