Претемный с негодованием выпучил глаза.

– Что это вы такое говорите, барон?! Не кажется ли вам, что вы суете свой нос в дела, которые вас совершенно не касаются? – Он шумно посопел, затем сел на свое место за столом. – Впрочем, где-то вы, может, и правы. Дьявольщина! Пора показать Светлым, что мы – самая настоящая сила, о чем они, кажется, самодовольно начали забывать. Но что же делать с Рошфором?

– Сделайте его наемником, – пожал плечами де Бреку. – Вернее, представьте все так, будто сделали его наемником. Тогда не придется вмешиваться в его память.

– Да, но где гарантии? Ставить знак Карающего Огня? Так ведь это еще более серьезное воздействие, чем чистка памяти.

– Оставьте все как есть.

– Бреку, вы готовы за него поручиться? Готовы присягнуть, что он не раскроется перед другими людьми?

– Видите ли, господин герцог, виконт де Рошфор – один из самых преданных кардиналу людей. Может быть, самый преданный. Он уже понял, что в числе столь же приближенных к его преосвященству агентов есть… необычные люди или существа. Станет ли он рисковать службой и расположением ради сомнительной необходимости поделиться своим знанием с кем-либо? Если он никогда не болтает о том, что происходит в кабинете Ришелье, то почему же он должен болтать, что происходит с телохранителями кардинала? Ведь он не знает наверняка, догадывается ли его хозяин о нашей природе. А вдруг Ришелье специально нанял именно таких, как мы?

– И это достаточный повод, чтобы рот Рошфора оставался закрытым? – усомнился Претемный.

– Более чем достаточный. Поверьте.

В воскресенье, 11 мая, с самого утра возле Нотр-Дам-де-Пари царила суматоха, которую можно было бы назвать праздничной, если бы большинство суетящихся не были так сильно напряжены.

В дни, предшествующие событию, возвели деревянную крытую галерею от архиепископства до площади перед собором – именно здесь должен был прошествовать торжественный кортеж. Галерея оканчивалась помостом на паперти или, если хотите, сценой, подиумом, украшенным цветами и тканью с вышитыми геральдическими лилиями. Поскольку многие из гостей и официальных лиц являлись протестантами, начать церемонию венчания решено было здесь, за пределами собора Парижской Богоматери, поскольку гугенотам и кальвинистам вход внутрь воспрещался. Напротив помоста выстроили трибуны для зажиточных парижан.

Генриетта прибыла в архиепископство в девять, но уже за два часа до этого вдоль галереи и вокруг паперти Нотр-Дама были расставлены солдаты отборных гвардейских рот и королевские мушкетеры.

Николя Бриссар, прибывший на место почти одновременно с де Шеврезом, то есть примерно в одиннадцать, с интересом наблюдал за перемещениями толп горожан, стремящихся расположиться на удобной позиции, чтобы хотя бы издалека взглянуть на церемонию. Высокопоставленные лица занимали места в церковном нефе; те, кто рангом пониже, – на уличной трибуне, возле сцены на паперти, остальные и вовсе были вынуждены рассматривать приготовления из-за спин бравых мушкетеров.

Вскоре после полудня прибыл Ришелье, его сопровождали де Бреку и Беатрис. Бриссар усмехнулся, заметив, что оба телохранителя задрапированы одеждами с головы до пят, словно на дворе не середина мая, а лютая зима. Еще бы! Яркое солнце никому из вампиров не по вкусу. Может, и не испепелит, как утверждают страшные народные небылицы, но бледную кожу попортит.

Ришелье, минуя архиепископство, прошел в собор; Беатрис проследовала за ним, а де Бреку остался возле западного входа, в тени. Отсюда ему была хорошо видна бо́льшая часть площади, и барон ледяным взглядом скользил по толпе, выискивая кого-то или подмечая что-то. Николя, как и весь гарнизон Дневного Дозора, был предупрежден о возможном нападении неизвестных непосредственно перед церемонией, но не слишком-то верил этому предположению. Нужно быть совершеннейшим безумцем, чтобы попытаться атаковать кортеж, когда вокруг столько Иных!

Иных действительно было предостаточно: Темные, разодетые в свои лучшие платья и костюмы, сверкающие драгоценностями не хуже каких-нибудь маркизов, проходили внутрь собора вместе с самыми почитаемыми вельможами; Светлые дозорные, все как один одевшиеся так, чтобы сойти за небогатых дворян, смешались с толпой на улице. Коннетабли и наиболее сильные боевые маги пока, правда, не появились, но Бриссар не сомневался, что в надлежащее время все они окажутся тут, в Нотр-Дам-де-Пари.

Не удержавшись от любопытства, он подошел к вампиру.

– Рад видеть вас, господин барон! Ходили слухи, что из-за недавнего недоразумения вы не сможете присутствовать сегодня на торжествах.

Де Бреку окинул невозмутимым взглядом бархатный колет, рубашку из тончайшего батиста с напуском и кружевными манжетами, перевязь с золотым узором и пряжку с крупным изумрудом, а затем негромко произнес: