— Может, но как это выяснить я не знаю. Зато знаю того, кто знает. Садись, не бойся.

Я мнусь, но все — таки усаживаюсь в машину, на заднее сидение. Игорь усмехается и наконец залезает в машину и стартует вперед. Я кручу в руках телефон, не зная кому звонить и просить помощи. Может с Леней поговорить, может он знает, кто может его вытащить. Он же был в криминале, он может придумать…

— Игорь, а куда мы едем? — спрашиваю, когда мы неожиданно оказываемся в районе, где моя квартира и многоэтажка, ее загораживающая.

— К человеку, который поможет. Или передумала?

— Эм… — по телу колючие мурашки, по коже мороз. Это то, о чем я думаю, да? — Нет, не передумала. Но сначала мне нужны гарантии, что Леня выйдет.

— Будут тебе гарантии, пошли, — проводит он меня в подъезд, в лифт, на двадцатый этаж, где уже из подъездного окна открывается просто потрясающий вид.

Меня доводит Игорь до нужной двери, она тут же открывается. Вдалеке на столике стоят бутылки с пивом, но вокруг никого.

— Игорь! — кричу, но он уже уходит, оставляя меня одну в полном недоумении. Я не жалею, что пришла. — Ау? Кто тут есть?

Прохожу вперед, поднимаю брови на бардак, на кухню, где что — то на плите жарится. Запах кстати приятный, явно нечеловеческие останки. Может этот человек адекватный?

Я вытащу Леню и уеду. Но сначала вытащу.

— Кто тут? — спрашиваю в пустоту, стоя на месте.

— Все — таки ты шлюха, Вер, уж прости, — слышу голос Лени, точно его, оборачиваюсь резко, а он из комнаты выходит в одних трусах. Злость смешивается с ужасом. Он все подстроил! Чертова проверка! — Кстати, выглядишь не ахти, могла бы и принарядиться для клиента.

— Ты… Ты… Ты просто, — бросаю в него свою сумку и на выход бегу, не успеваю до двери добраться. Он хватает меня рукой под животом и поднимает в воздух! — Отпусти, ублюдок! Никогда, никогда больше ко мне не прикасайся!

— Да не ори ты, все равно трахну — несет он меня по кухне, выключает плиту, и в спальню. Почти не замечает моих яростных ударов, царапин, что оставляю на обнаженной коже. Просто кидает меня на огромную кровать, наваливается сверху. Я тут же бью его по лицо, раз, другой, но он только зубы скалит, торопливо стаскивая с меня одежду. Я верчусь ужом, но чем больше сопротивляюсь, тем больше понимаю, что тело давно покрылось испариной, живот стянуло от предвкушения, а между ног скопилась предательская влага. Губы Леона уже на моей шее и это невыносимо. В груди рождается стон и рвется наружу, заставляя меня забыть о ненависти и злости, оставляя место только радости, что он на свободе, что хочет меня, что он мой.

— Скотина, — бью снова, когда он снова поднимается, смотрит в глаза. — Насильник. Убийца, лжец!

— Шлюха, — шипит мне в губы, жаля поцелуем. Коротким, острым, возбуждающим. — Пришла меня спасать, спасай. Только поработать придется, а то не спасу твоего возлюбленного.

— Да пошел ты…

— В пизду? Всегда готов, — стягивает с меня джинсы вместе с трусами. — Дергает ширинку, пока держусь за его плечи, пока смотрю в эти лживые глаза.

— Я все равно уйду, понял? — говорю, а сама ноги шире раздвигаю, знаю, как он любит это. И по телу ток, когда он головкой обнаженного целиком члена по гладкой киске проводит, скользит вверх-вниз. Снова и снова, вынуждая лоно вырабатывать столько влаги, что она стекает на белое постельное белье.

— Уйдешь?