8
На границе Алфена и Лихтенфельса обстановка накалялась. В ожидании однозначного приказа от правителей войска коротали время как могли.
Накануне утром, например, несколько десятков солдат устроили вдоль границы соревнование по прыжкам в мешках. Организовались две команды, участники сменяли друг друга и прыгали от линии старта до финиша. Безусловно, каждый прыгал со своей стороны, не пересекая границы чужого королевства, – лишние провокации никому не нужны.
Во втором туре болельщиков стало больше: поглазеть на бравых воинов-защитников пришли девушки из близлежащих деревень. Они также в чужое королевство не совались, лишь издали махали потенциальным врагам, а потом заливались румянцем и хихикали над ответными подмигиваниями.
Среди войск – и Алфена, и Лихтенфельса, и рядовых и генералов – ходили невероятные слухи: тут вообще никто воевать не хочет. Об этом только шептались тихо, ведь недостойно это воина – не желать воевать. Есть занятия увлекательные и полезные: можно в карты играть, грядки полоть, сочинять песни и посвящать их дамам сердца (или другим дамам, что также бывает не лишним). А есть долг перед королевством и королём – тут различать надо.
Но однозначный приказ так и не поступал. Вот вчера, например, гонец передал важное сообщение: без промедлений идти в бой.
– Это король Хунфрит приказал? – уточнил генерал Лихтенфельса.
– Так и есть. Но не письменно, а устно передал через Гидиуса, главного советника.
– Что ж, что ж… Идти в бой, получается. И как это понимать? Размытая формулировка приказа, туманная, я бы сказал.
Но воля короля, даже устная и печатью не заверенная, закон. Заручившись поддержкой местных жителей, за несколько часов рядом с лагерем была установлена самая большая палатка. Внутри оборудовали кухню, прилавок, свезли пенных и горячительных напитков.
Палатку обозначили трактиром и нарекли «Бой» – даже вывеску соответствующую повесили. И каждый солдат – от рядового до генерала – считал своим долгом несколько раз в день выполнять приказ короля и в этот «Бой» ходить.
~~~
– Так дело не пойдёт. Разве можно просто взять и убить человека? Хотя бы объясните несчастному, в чём он провинился, угостите последней трапезой и разрешите сказать последнее слово. Мой отец с приговорёнными именно так поступает.
Клаус разлепил веки и поднял голову, раз уж она пока была на месте. Обращение короля Радульфа с приговорёнными можно было считать гуманным, даже великодушным, особенно часть с трапезой: после сытного ужина и умирать веселее. Ещё веселее, конечно, жить.
– Не надо последнее слово, – вмешался Никс, видимо, предложение Иво ему тоже не понравилось. – Не надо вообще его трогать. Глупый принц, и голова его пустая, бестолковая: что она на плечах, что по полу катится – разницы не заметите. Меня лучше возьмите, если так уж приспичило убить кого-то.
– Что? – в приступе возмущения Клаусу почти удалось вскочить, но чьи-то сильные руки вновь бросили его на колени. – Никс, ты чего надумал?
– Помолчи, балбес, – гном оттолкнул плечом одного из своих сторожил и сделал шаг вперёд. – Говорю вам, голова принца вместе с телом дорого стоит, а моя – почти ничего.
– Если позволите, – вставил Иво, – я не согласен.
Палач в капюшоне несколько растерялся и даже опустил меч.