- Стой где стоишь! – спокойно произнёс он. – Если суждено умереть, то прими смерть как мужчина, а не как прячущаяся по углам крыса!

- А вы разве не должны вмешаться?! Вы надзиратель, а это заключённые! Вы что, позволите им спокойно убивать друг друга?!

- Моя работа – следить, чтобы они не сбежали и не умерли от голода. Следить за тем, чтобы они не убивали друг друга, не входит в мои обязанности! – ровным голосом пояснил он. – В этом и есть смысл Чёрного зала! Чудовища, запертые вместе, сами делают свою жизнь невыносимой.

В этот момент в моей голове всё окончательно сложилось.

В Казематах действовала особая система. Заключённых здесь не пытались перевоспитать или исправить. Может, с теми, в предыдущем зале, какая-то работа и проводилась, но в Чёрном зале царили совсем другие порядки. Самых опасных преступников здесь запирали, полностью снимая с них ограничения на использование Рун и Атрибутов. У них было оружие и какие-то обломки старых вещей для того, чтобы создать себе хоть какие-то условия для существования. Им регулярно приносили еду, позволяя не сдохнуть от голода, а двери охранялись мощными Рунами и специальными механизмами. Вырваться отсюда было невозможно.

Оставалось только выживать. В компании самых отмороженных и опасных преступников многомиллионного Хавока, неспособных и дня прожить, не устроив кровавой бани. Нетрудно догадаться, что даже для самых сильных и жестоких парней отбытие наказания в таком месте становилось сложнейшим испытанием в жизни.

Теперь мне стало понятно, почему Казематов так сильно боялись. Отсюда действительно возвращались немногие…

Тем временем драка между гномами и гоблинами продолжалась. Правда, из сражения между двумя расами потасовка превратилась в массовое побоище. Теперь тут были все. Эльфы, люди, парочка каких-то волосатых здоровяков. Кто-то был здесь, потому что не успел убежать, а кто-то наоборот сам бросился в гущу сражения. Потому что просто не мог сидеть в стороне! Мелькали и обритые серые затылки орков. Конечно, эти точно не могут пропустить ни одной драки!

Стрельба энергией на расстоянии перешла в настоящую рукопашную. В ход пошли ножи, топоры, кирки и, разумеется, пудовые кулаки. Со всех сторон доносились крики боли, треск ломаемых костей и звон оружия.

Мы по-прежнему стояли достаточно близко к самому эпицентру этого праздника крови и жестокости. Крепкие ладони Гроффа, лежащие на наших плечах, не давали нам и шанса скрыться.

Тут один из гномов особо удачно махнул здоровенным топором, и голова зазевавшегося гоблина, совершив красивый оборот в воздухе, выкатилась прямо к нашим ногам. Струя крови из его растерзанной шеи брызнула прямо в лицо Тарджу.

Прямо на глазах его лицо из бледного превратилось в серое и абсолютно обескровленное. И это с учётом того, что у него от природы была весьма тёмная кожа!

- Я неее хооочу здееесь быть!!! – провыл он, падая на колени. – Выпууустите меееня!!!

В его голосе было настоящее отчаяние. На нас даже стали оборачиваться, как будто только сейчас заметив.

Но надзиратель Грофф оставался непреклонен. Он вообще ничего не сказал. Просто продолжил наблюдать за разворачивающейся перед ним дракой.

А она тем временем подходила к концу. И гномы одерживали безоговорочную победу.

Встав плечом к плечу, они, синхронно взмахивая кирками и молотами, теснили гоблинов, пока те не уткнулись тощими спинами в стену из сваленного в кучу хлама. На бородатых мордах гномов мелькнули злорадные ухмылки. На то, чтобы закончить бойню, им понадобилась пара минут И я со всем своим опытом участия в потасовках и жизни в Семье, никогда ещё не видел такой быстрой и брутальной резни.

В едином бородатом порыве они налетели на остатки гоблинов, оставляя после себя только истекающие кровью тела. А затем, подхватив их останки, потащили к дыре в углу. К той самой, в которую начавший драку гном и пытался сбросить убитого им гоблина. Разместив тела по краю, они спихнули их ногами.

Я ожидал звука удара, но вместо него тишину Чёрного зала огласил животный вой изголодавшегося существа. Последовали сдавленные крики ещё живых гоблинов, а дальше их заглушил стук мощных челюстей.

Какое-то существо, обитающее в дыре, лакомилось свежей добычей.