– Что ты, я тебе верю, – сказал толстяк, улыбаясь.

Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутантов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув:

– Ладно, впускайте!

Заскрипели невидимые цепи, и ворота открылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги. Пятнистый сидел у прутьев клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрел на Турана сонными глазами; получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок», – и пошел вперед.

Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним.

На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когда-то это сооружение соединяло берег с большим искусственным островом, бетонное полотно полого изгибалось, конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре – гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам – неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса Джай-Кана собирали кукурузные початки.

– Почему они из камня не строят? – спросил Туран, нагнувшись вперед так, что постромки впились в плечи. – Или из кирпича?

– Нельзя тут, – сказал Крючок. – Оно все тяжелое. Мост не выдержит, старый совсем.

– Но «Панч» таможенники пропустили, он тоже тяжелый.

– Чё за «Панч»?.. А-а, грузовик твой бывший. За него атаману лишнюю деньгу пришлось отвалить. И все одно охрана запретила на ночь машины на Мосту ставить, потому мы на Квадрат едем, тока там заночевать можем.

– Что еще за Квадрат?

– Гостиница такая. Отстань, шакаленок, щас все сам увидишь.

Солнце сползало к горизонту. Караван миновал большое здание-корзину с многочисленными пристройками, над крышами которых вились виноградные лозы. Шины сухо шуршали по бетону, уставшие бандиты ехали молча, предвкушая отдых. Туран больше не задавал вопросов. Голова его кружилась от напряжения, в ушах гудело.

Над крышами торчали верхушки железных столбов. Между ними протянулись цепи и тросы, к которым были прикручены проволочные сетки, клети и деревянные помосты – так называемые висячие сады, славившиеся обильными урожаями. Мост находился в одном из немногих мест Пустоши и Донной пустыни, богатых водой. От десятков скважин вверх шли трубы, над сетками они изгибались горизонтально, ветвились желобами. Сквозь узкие отверстия сеялись капли воды, искусственный дождь орошал мясистые бледно-зеленые стебли, обвившие сети и клетки. На стеблях висели полосатые плоды размером с человеческую голову, а то и крупнее, – знаменитые водяные арбузы Моста. Из их мякоти делали сладкое вино, но главное достоинство арбузов заключалось в другом: они не портились даже при сильной жаре. Все, кто хотел пересечь Донную пустыню, брали арбузы в поход.

В сетях висели пугала, на столбах вращались ветряки – они давали электроэнергию, а заодно отгоняли длинноклювых птиц, любивших поклевать арбузы. Внизу между домами шныряли тощие псы. Из-за висячих садов и обилия воды на Мосту всегда прохладнее, чем в округе, но днем все же жарко, и местные прятались от зноя в тени. Лишь несколько бродяг дрыхли прямо на солнцепеке у края проезжей части, обмотав головы лохмотьями.

Часть труб оставались сухими, на них росли кактусы – бурые, длинные, колючие. Туран увидел, как по приваренным к трубе перекладинам вскарабкался полуголый парнишка с мешком у пояса. Встав в полный рост на последней перекладине, он рукой в кожаной перчатке схватился за основание пожелтевшего кактуса, отодрал его, сунул в мешок и потянулся к следующему, растущему выше.

– Маммилярий, – сказал Крючок и облизнулся. – Спелый.

– Что? – не понял Туран.

– Кактусы так называются, – пояснил бандит. – С них верхушки срезают, очищают от колючек и сушат на солнце. Мякоть коркой затягивает. Ее потом надо ножиком ковырнуть и… Ага, приехали. Вот он, Квадрат. Давай, все уже там, а ты плетешься.

Туран направил телегу на свободную от домов площадку из толстых бревен, пристроенную сбоку к Мосту. На ней вертикально стояли шесть огромных цистерн, плотно сдвинутых, с прямоугольниками дверей и окон. Судя по окнам, каждая цистерна делилась на два этажа. Круглые «крыши» были украшены клетями и сетками, без которых, похоже, не обходилось ни одно сооружение на Мосту.