— Вот именно об этом мне америкос и говорил, когда они меня привезли на разговор. Ну, где меня хотели грохнуть. Он сказал, что у них есть там в Штатах свои попаданцы.
Мерлин оживился.
— Да-да, что-то подобное и мы узнали. Не так давно, кстати, лет десять назад. У них там тоже многое стало меняться. Они не сунулись в Ирак, но удавили Хусейна политически, не создали ИГИЛ и вследствие этого не лоханулись в Иране, а в Ливию уже мы их не пустили, как и в Сирию, но американцы не стали переть рогом. Кто-то их явно консультировал у себя. И вскоре мы узнали, кто именно. Так что тебе и твоим товарищам лучше наладить с, как ты их называешь, пендосами тесные контакты. И желательно, дружеские.
— Пиндосами, — поправил Мерлина Максим. — Контакт мы будем налаживать, это ясно, но как быть с тем, что в меня стреляли? И что случилось с Уткиным? Как он погиб?
Вронский помрачнел.
— Про Витю я не буду тебе рассказывать. Потому что… В общем, я говорил, почему. Посмотрим, может в вашем времени, точнее, реальности, события пойдут по-другому… Хотя, как я уже сказал, если что-то должно свершиться — оно свершится. А вот по поводу покушения… Тебе твой друг, наверное, уже сказал об этом — кроме американцев и нас действует какая-то третья сила. И явно — это мы установили точно — нет других «попаданцев» кроме вас и штатовских. Ну, это напоминает игру в шахматы двух гроссмейстеров. Когда шансы примерно равны. Нет же за доской третьего игрока. Поэтому пешек и ферзей равное количество у обоих игроков. И к ним как будто сам Господь подбросил таких же бравых парнишек, как и вы. Чтобы шансы уравнять. К ним — и больше ни к кому. Мы специально проверяли — нигде не были зафиксированы больше такие изменения в политике и экономике, как у нас и у США. Так что выводы очевидны. Но вот кого-то это не устроило. И этот кто-то — кого мы пока не вычислили — медленно, но уверенно стал набирать обороты. Вначале постепенно, используя тех же американцев, видимо, втёмную, а потом… потом пошли и теракты, и войны у нас… точнее, межнациональные конфликты. Советский Союз серьёзно усилился, и устоял против целенаправленных попыток его развалить. Конечно, и вы помогли — чего уж там. Но чем больше трудностей наша страна преодолевала — тем больше ощущалось давление на нас извне. Так что вам явно придётся с этим столкнуться. Как и когда — это уже вы сами решите. Вернее, мы решим — я ведь тоже с вами. И раз я всего этого не помню — значит, наши реальности действительно разные. Поэтому передай мне там, у себя — никаких больше хождений. Делайте там своё дело. А если судьбе будет угодно, ты ещё попадёшь в будущее.
Максим встал со своего стула и потянулся, разминая кости и мышцы.
— Однако, засиделся я у вас. В общем, я понимаю — вы считаете, что мы у себя всё равно пойдём по проторенному вами пути. Но как понять вас — с одной стороны, вы не даёте ответ на многие вопросы, мол, это вредит будущему и прошлому, а, с другой стороны, предостерегаете меня и всех нас… и вас в том числе. Где логика?
Вронский рассмеялся.
— Логики здесь нет, есть интуиция и предвидение. Ты что — забыл, что это вы помните будущее, а я его предугадываю. Вы сделаете то же самое, что и должны сделать, раз попали в прошлое. Просто с моими небольшими подсказками вы сделаете это раньше. То есть, вы пойдёте той же дорогой, но, благодаря указателям, не будете по этой дороге блукать. Поэтому я ничего не меняю — я только ускоряю. А если бы я дал тебе, Максим Викторович, полный расклад — вы бы лишились свободы выбора и шли бы точно так же, как и мы. О последствиях я тебе уже рассказал. Но хватит теории. Тебе пора готовиться к возвращению…
Максим удивился.
— Но вы же сами сказали — никаких искусственных перемещений?
Вронский улыбнулся.
— А искусственных и не будет. Ты просто заснёшь и проснёшься уже в своей реальности. Как только твой мозг снизит свою активность — мы тебя там выдернем.
Глава пятая
Третья сила
Люди всегда хотят справедливости. Правда, каждый понимает это слово по-своему. Потому что многие рассматривают справедливость только применительно к своей личности. Но тогда это уже не справедливость, а скорее, компенсация. То есть, если кто-то по каким-то причинам не достиг определённых вершин в своей карьере, бизнесе и других областях человеческой деятельности, то он требует справедливости, так как считает себя достойным лучшего. Конечно, в нашей жизни такое часто случается — многие люди не достигают того, чего могли бы достигнуть и чего достойны потому, что у них есть достоинство. Хотя именно они достойны лучшей жизни. Но, к сожалению, как сказал один философ, к власти приходят только худшие. Поэтому лучшие живут намного хуже худших. И, чаще всего, если человек далеко не всегда заслуживает того положения в обществе, обеспечения материальными благами и признания, он всем этим как раз и обладает. То есть, те, кто, казалось бы, не имеет никаких достоинств, тем не менее, оказываются наиболее достойными и состоятельными. В противовес действительно достойным людям, которые так и не смогли занять достойное место в этой жизни.
Почему так получается?
Денис Хили, теневой министр финансов Великобритании и, одновременно, канцлер казначейства, среди английского истеблишмента был известен под прозвищем «Председатель». Уж очень он любил председательствовать на различных совещаниях, а также возглавлять некоторые закрытые клубы. Например, он был председателем в клубе Boodle’s, который был основан не кем-нибудь, а премьер-министром Великобритании, лордом Шелберном, и до сих пор считается одним из самых престижных в Лондоне.
Но истинную причину появления такого прозвища знали очень немногие. Впрочем, действующий председатель Бильдербергского клуба Денис Уинстон Хили понимал, что именно благодаря анонимности этого клуба, а, точнее — его неформальности — его реальное влияние на многие процессы, происходящие в мире, так велико. И очень зря многие политики и бизнесмены недооценивают практическую пользу неформальных встреч.