— Э, ты танцовщица? — спросил Хосе уже почти нормальным голосом. Киоко кивнула, и он смягчился: — Танцуешь классику?

— Да, сначала я занималась классическим танцем, а потом…

Хосе прервал ее с важным видом:.

— Как сейчас помню, в 1984 году английский Королевский балет приехал на гастроли в Нью-Йорк.

«Ну вот, завел волынку», — подумал я. Я уже не раз слышал, как он рассказывал эту историю Пабло и другим.

— Нуреев и Фонтейн должны были танцевать в «Жизели», но Нуреев поскользнулся в ванной отеля «Плаза», упал и повредил себе лодыжку…

Так как Хосе рассказывал эту историю себе самому и слушателям десятки, сотни, а то и тысячи раз, она дошла до нужной кондиции. Этакий Лоренс Оливье в роли Отелло — Хосе не испытывал ни тени смущения. Он совершенно не осознавал, что рассказывает ложь, чистую выдумку.

— К счастью, хореограф Фредерик Эштон привлек меня в спектакль на маленькую, ну просто крохотную роль сопровождающего герцога Курляндского, у меня там было коротенькое соло. И вот так за один вечер я стал звездой, таким был мой дебют, именно тогда я и стал известным: посмотрите-ка, вот я с Нуреевым и Марго Фонтейн.

Он показывал фото Нуреева и Фонтейн среди своих гротескных снимков. Это точно были они, на странице, выдранной из журнала. Но Хосе там не было. Не знаю, был он счастлив или не был, черпая в сплошном вранье надежду, позволявшую ему выжить; не берусь судить, попадет ли он в ад после смерти или Бог простит его, учитывая особые обстоятельства. Меня, во всяком случае, очень огорчало, когда он вот так радостно показывал фото Нуреева.

— А ты? Ты добилась признания в танцевальном мире? Ты уже дебютировала, конечно?

Киоко покачала головой.

— Никогда не стоит отчаиваться, поверь мне. Я вот не знал, что со мной произойдет такое. Это и есть удача: однажды кто-то поскользнется в ванной, и слава у тебя в кармане.

Внезапно гримаса исказила его лицо. Гримаса боли. Она атаковала его, как хищное животное, до поры спавшее, а теперь проснувшееся и показавшее клыки. Хосе рассказывал, что ему будто втыкают в спину острый свинцовый штырь, который пронзает его насквозь; причина боли оставалась неизвестной. Среди тех пациентов, которыми я занимался, мало кто так сильно страдал. Саркома Калоши очень болезненна, но здесь речь шла об острой боли, ни с чем не сравнимой. Короткий приступ длился секунд сорок, но это могло продолжаться и несколько минут. Так как причину никто не знал, лекарства не было. Поначалу Хосе кололи сильные обезболивающие, но, так как они почти не помогали, а побочные явления давали о себе знать, от уколов быстро отказались. Единственное, что ему слегка помогало, — это легкое поглаживание спины во время приступа. Понятно, что простое поглаживание спины не могло снять приступ, но никакого другого способа облегчить страдания Хосе не было.

— Серхио, Серхио, Серхио, включи музыку!

Хосе осел на кровати, стеная, с искаженным болью лицом. Тихонько потирая ему спину, я обернулся к Киоко и Ральфу. Первая стояла с растерянным видом, а второй — с брезгливой миной. Я сказал им:

— Подождите, пожалуйста, в холле. Я присоединюсь к вам, как приступ пройдет.

— Что это с ним было? — спросил меня Ральф, когда я спустился в холл.

Си Юнг по-прежнему смотрел мексиканские мультики с ничего не выражающим видом.

Приступ у Хосе длился пару минут, я поставил ему кубинскую музыку и ушел, пообещав скоро вернуться. Я вложил ему в руки звонок вызова врача и коммутатора экстренной связи. Если с Хосе что-либо случится, то на двух табло, у входа и в офисе, тут же замигает номер его комнаты и зазвенит звонок вызова.

— САД, СПИД-ассоциированная деменция, это один из симптомов СПИДа, он начинает развиваться, когда вирус поражает мозг.