— Когда увидишь ее, сам все поймешь, — подмигнул мне Волнистый. — Так, значит, актрисы у тебя нет?
— Нет, нет…
— Ну так посмотри Варю! В смысле — пробы сделай.
Я усмехнулся:
— Валера, слушай, да все, что у меня пока есть, — это сценарий. Его на студии только читали, а в Госкино еще ничего и не слыхивали. Пока одобрят, пока запущусь, пока то да се… Это я не знаю, сколько еще времени пройдет…
— Так что ж ты не шевелишься? — недоумевал Волнистый. — Сходи уже в Госкино… А директор чего сказал?
— Сурин-то? Да он тоже не читал еще…
— Ну так если ты будешь таким настойчивым, то, конечно, как раз через десять лет и запустишься… Ладно уж, — Волнистый тяжко вздохнул, — я, если что, замолвлю за тебя словцо. Не боись — всё одобрят.
И опять он меня поразил.
— Ты серьезно? — кинул я на него подозрительный взгляд. — Ты же сам хочешь это ставить! И при этом будешь содействовать, чтобы мне разрешили?
— А чего такого-то? — пожал плечами Волнистый. — Я ж не собака на сене, чтоб и ни себе, и ни другим… Раз уж ты такой единоличник, ставь сам, конечно. Ты автор, ты хозяин-барин. А я тебе, безусловно, помогу, но при одном условии. («Эге! — мысленно воскликнул я. — Так я и думал, а то откуда же такое бескорыстие?») Чтоб ты в обеих главных ролях снял Варю. Я, впрочем, мог бы и не выдвигать тебе тут никаких ультиматумов. Я знаю, что ты не сможешь ее не снять. Она идеально подходит на эту роль… на две то есть роли — и лучше ее ты в целом мире не найдешь!
Здесь я все-таки позволил себе некоторый скепсис:
— Так уж и в целом мире? Что — даже с Одри Хепбёрн твою Варю не сравнить?
— Какая там Хепбёрн! — отмахнулся Волнистый. — И рядом она не валялась. Сам скоро убедишься!
Что ж, ему по-настоящему удалось разжечь мое любопытство. Теперь я не успокоюсь, пока не увижу эту самую Варю… как там ее?
— Как, говоришь, фамилия-то? — наморщил я лоб. — Варвара…
— Волнистая, — вновь просиял, как медный пятак, Волнистый.
6
Он окончательно опьянел и уже начал меня немного раздражать своим непомерно экзальтированным отношением к жене.
— Она такая прелесть, такой идеал, — вещал Волнистый, уже даже не глядя на меня, будто разговаривал сам с собой. — Я самый счастливый человек на земле — и это не фигура речи! Для меня теперь абсолютно все хорошее, что есть в мире, сосредоточено только в ней, в моей Варе. А вне ее нет и не может быть ничего хорошего… Будь моя воля, я бы вообще удалился вместе с ней навсегда от всех остальных людей. Где-нибудь на необитаемом острове бы с ней жил — и был бы еще более счастлив. Потому что там я действительно находился бы с ней рядом двадцать четыре часа в сутки. Но это утопия, конечно. Надо жить в обществе, надо работать. Прежде всего ради нее — Вари. Ей это нравится, она увлечена своей профессией. Вот я и хочу, чтобы она снималась только в самых… не скажу лучших — в самых подходящих для нее сценариях. И твой, — он наконец взглянул на меня, — твой, Аркаша… Аркадий, сценарий подходит больше любого другого. Ни в каком другом фильме Варя не просияет так, как в этом…