Но теснота и уродство мигом забылись, когда Зола свернула на свою родную улицу. Заветные полшага на углу, откуда можно было бросить взгляд на Дворец Нового Пекина — он безмятежно раскинулся на вершине утеса, который возвышался над городом. Покатые золоченые крыши дворца сверкали оранжевым в лучах закатного солнца, а окна отражали свет в сторону города. Изукрашенные коньки крыш, ярусы павильонов, казалось, повисшие в опасной близости от обрыва, округлые святилища, устремившие крыши к небесам… Зола постояла на углу чуть дольше, чем обычно, глядя на все это и думая о том, кто жил за этими стенами, кто, возможно, был там в эту самую секунду.

Не то чтобы раньше, глядя на дворец, она не знала, что там живет принц — но сегодня она ощущала какую-то связь, которую никогда не чувствовала прежде, и оттого испытывала непонятный восторг с капелькой самодовольства. Она встретила принца. Он пришел в ее павильон. Он знал, как ее зовут.

Зола сделала вдох, набрав в легкие побольше влажного воздуха, и заставила себя отвернуться, ощущая себя ребенком. Она уже готова была начать вести себя, как Пиона.

Она перехватила андроида другой рукой, когда они с Ико оказались в тени Башни Феникса — ярусы верхних этажей нависали над улицей. Зола приложила освободившееся запястье с чипом к сканеру удостоверения личности и услышала глухой звук открывающегося замка.

Ико с грохотом спускалась вниз по лестнице, используя для этого свои раздвижные руки. Они шли в подвал — там был целый лабиринт хранилищ, огороженных проволочной сеткой. Им навстречу поднялась волна заплесневелого воздуха, и Ико включила голубой датчик, разгоняя тени от редких галогеновых ламп. Они шли хорошо знакомым путем от лестничной клетки к хранилищу 18–20 — тесной, всегда холодной клетке, которую Адри позволила Золе использовать для работы.

Зола расчистила для андроида место среди беспорядка на рабочем столе и поставила свою почтальонскую сумку на пол. Прежде чем запереть чулан, сменила тяжелые рабочие перчатки на менее безобразные хлопковые.

— Если Адри спросит, — сказала она по дороге к лифтам, — наш павильон очень, очень далеко от булочной.

Ико мигнула синим:

— Принято к сведению.

В лифте они были одни. Только когда они вышли на восемнадцатом этаже, здание превратилось в кишащий улей — дети носились друг за другом по коридорам, бездомные и домашние кошки куда-то пробирались вдоль стен, из-за дверей доносился неумолчный гул голосов, звучащих с экранов. Уворачиваясь от детей, по пути к своей квартире Зола настроила интерфейс мозга на восприятие белого шума.

Дверь была широко открыта — Зола помедлила, глянув на номер на двери, прежде чем войти.

Она услышала жесткий голос Адри, несущийся из гостиной:

— Пионе сделайте вырез поглубже. Она похожа на старуху.

Зола заглянула за угол. Адри стояла, опираясь одной рукой о голографическую доску, изображавшую камин, в банном халате с вышитыми хризантемами — он как раз гармонировал с репродукциями за ее спиной, которые там висели, чтобы придать комнате вид под старину. С лицом, напудренным так, что оно, казалось, светится в темноте, и чудовищно ярко накрашенными губами Адри и сама походила на репродукцию. На ней было столько косметики, как будто она собиралась куда-то пойти — но Зола знала, что Адри практически не выходит из дома.

Если она и заметила Золу, то проигнорировала ее появление.

Экран над холодными языками пламени транслировал репортаж с рыночной площади — от булочной остался только каркас духовой печи в куче щебня.

В центре комнаты стояли Перл и Пиона, обмотанные шелком и тюлем. Пиона приподняла свои темные кудри, пока женщина, которую Зола не узнала, возилась с линией выреза ее платья. Пиона увидела Золу через плечо женщины — глаза у нее засверкали, лицо вспыхнуло, она жестом указала на платье — было видно, что она с трудом удерживается, чтобы не взвизгнуть от возбуждения.

Зола отступила назад и улыбнулась. В этом платье — серебряном, с лавандовым отливом, лучше всего заметном в свете пламени, — ее младшая сводная сестра напоминала ангела.

— Перл. — Адри покрутила пальцем, и старшая дочь повернулась на месте, демонстрируя ряд жемчужных пуговиц, сбегающих вдоль спины. Ее платье было под стать платью Пионы — узкий лиф, юбка в оборках — только оно было цвета золотой космической пыли. — Давайте еще немного ушьем в талии.

Незнакомка, колдовавшая с иголкой и ниткой над вырезом Пионы, уставилась на Золу в дверном проеме, но тут же отвернулась. Отступив назад, женщина вытащила изо рта пригоршню острых булавок и склонила голову набок: