Евгений Васильевич Токарев сидел за своим столом, глядя на раскиданные по столу бумаги. Ежедневная рутина, с которой он за последние двадцать лет привык разбираться быстро и решительно. Не потому, что ему нравилась эта работа. Скорее просто из желание поскорее избавится от неё, дабы проклятые бумажки не отравляли графу существование.

Только вот в последние пару недель он с неудовольствием заметил, что всё чаще и чаще стал делать совсем не свойственную для него вещь.

Граф прокрастинировал. Люто и беспощадно. Постоянно находил те или иные поводы, дабы отложить накопившиеся дела ещё немного. Ещё чуть-чуть. Он сделает их потом. Через час. Или через два. И так вот уже почти две недели.

Самое обидное, что, прекрасно понимая, что он творит, Евгений Васильевич никак не мог этого изменить. А когда, пересилив себя всё же садился работать, то мог часами сидеть перед бумаги, так и не коснувшись их и пальцем.

— Опять хандришь, милый? — услышал он голос со стороны двери.

Повернув голову, Евгений заметил стоящую у входа в его кабинет супругу.

— Да, что-то работа совсем не идёт, — вздохнул он, даже не осознав, что уже в который раз повторяет одни и те же слова, которыми оправдывался перед самим собой.

Ксения Александровна Токарева лишь коротко улыбнулась и без слов подошла к мужу, обняв его сзади за плечи и положив голову ему на плечо.

— Может быть расскажешь мне, что тебя так мучает?

— Да ничего меня не…

— Женя, я же вижу, — тихо промурлыкала она ему. — Я слишком хорошо тебя знаю. Просто расскажи мне. Какая бы глупая проблема не была, я всегда тебя выслушаю.

Он знал, что это правда. Какой бы глупой не казалась ему проблема, Евгений всегда мог поговорить об этом со своей супругой. Она выслушает. Подумает. А затем попробует придумать, что с этим можно сделать. Это не означало, что она даст ему какой-то волшебный совет о том, что делать дальше. Нет. Но в том, что она приложит все свои силы для того, чтобы помочь решить проблему своего любимого супруга, он не сомневался. За это он её и любил. За безумную преданность, любовь и поддержку.

Тот редкий случай, когда заключённый между двумя аристократическими родами договорной брак действительно породил нечто больше между двумя молодыми людьми, нежели банальное сожительство в угоду влияния их семей.

И он почти решился ей рассказать. Почти.

— Правда, милая. Всё в порядке, — вместо правды произнёс он. — Как дети? Уже спят?

Неуклюжая попытка сменить тему для разговора. Глупо было думать о том, что она этого не поймёт. Точно так же, как и считать, будто она сделает хоть что-то, что могло бы убедить его в том, что она это поняла.

— Да. Я уже уложила их. Малыши уснули и даже не капризничали.

— Ну и слава богу.

— Кстати, я тут думала о том, какое платье мне надеть…

— Что?