— Да где как. — Скит едва заметно шевельнула плечами. — Какой-то кабзда пришла, какую-то после закрытия купола увели ренегаты красного сектора, какая-то осталась у красных. Некоторые образцы превратились в технобиотов, некоторые пропали без вести. До сих пор никто точно не знает, сколько техники на самом деле находится внутри купола и в каком она состоянии.

— Значит, в куполе есть тяжелая техника на ходу и с БК? — уточнил я.

— Ну не совсем… Техника-то есть, а вот с топливом и боеприпасами не все так просто. Снарядам и солярке не так повезло, как стрелковому оружию и патронам к нему — они очень быстро кончились без поставок извне. Причем истрачены они были в основном красными для того, чтобы защитить свою базу как от Аномалиона, так и от всяких отморозков, которые пытались ее штурмовать. Назвавшись Фалангой, красные заняли один из своих складов, как раз с топливом и БК для техники, и уничтожали любого, кто подойдет на дистанцию выстрела. Правда оказалось, что они сделали ставку на проигрыш, и, как только расходники для машин закончились, все, что у них осталось — это железные коробки бронетехники и бетонные коробки складов. То, что могло стать самым мощным военным формированием Аномалиона осталось просто кучкой хорошо тренированных людей без снабжения, и им пришлось договариваться с остальными.

— И что, прямо все-все потратили? Ничего не оставили?

— Да кто ж знает. — хмыкнула Скит. — Может, где-то там в глубине базы Фаланги и стоит пара-другая бочек с соляркой, они ж не расскажут никому. Бензин в Аномалионе есть, даже метанол есть для особенно упоротых, а вот солярки для тяжелой техники хрен найдешь. Говорят, иногда находят какие-то заброшенные склады, на которых в том числе есть топливо и боеприпасы для техники, но это происходит редко и самое интересное — этих складов нет ни на одной из карт, и никто про них не в курсе. Ну, и исчезают они потом так же внезапно, как и находятся. Впрочем, для Аномалиона это совершенно не удивительно, тут что угодно может появиться где угодно и исчезнуть когда угодно.

Тяжелая техника Шредингера — она как бы есть, но ее как бы нет. Физически она имеется, но БК и топлива официально у нее нет. Значит, бояться того, что на населенный пункт, в котором ты ночуешь, обрушится залп из РСЗО, пока ты спишь, не стоит. Самый максимум, чего есть смысл опасаться в Аномалионе — это стрелковое оружие, гранаты, возможно вместе с противотанковыми, и всякое тяжелое, но личное вооружение. Ничего такого, из чего можно массово, быстро и эффективно разбирать укрепления противника.

— Почему ты всегда спрашиваешь именно о военном? — задала встречный вопрос Скит, все так же не оборачиваясь. — Я же заметила — тебя почти не волнует все происходящее вокруг, ты не интересуешься о багах, читах, читерах, мутантах, технобиотах, зато вот про оружие, технику и прочее — так и сыплешь вопросами. Почему?

— Да если бы я знал. — я пожал плечами, хотя Скит этого и не могла видеть, конечно. — Задаю те вопросы, что приходят на ум. Может, это потому, что оружие — вот оно, прямо у меня в руках, а про эти ваши баги и читы я пока что только по разговорам знаю. Ну, душероща не в счет.

— По разговорам, говоришь… А ничего, что мы миновали уже четыре бага за это время? Или ты их даже не заметил?

Ну, приехали. Я ведь и правда ничего не заметил… И даже не проверить никак, действительно были ли эти баги, или Скит придумывает на ходу. Если говорит правду, а я сейчас скажу, что не видел их — ее уверенность в том, что я бесполезный новичок, только укрепится. Если окажется, что ничего такого не было, а я совру, что все видел, произойдет то же самое, только дополнительно она еще и поймет, что я вру.

С другой стороны, какое мне дело до ее мнения? Нам недолго осталось вместе тусить.

— Не видел. — честно признался я. — Но, честно говоря, я не искал. На тебя понадеялся, а сам высматривал разведпризнаки еще какой-нибудь засады. Вроде тех, по которым я в предыдущий раз определил, что нас хотят накуканить.

— Это очень здорово. Но в Аномалионе надо следить за всем и сразу. Баги тоже оставляют свои… Разведпризнаки. Вон, смотри.

Скит вытянула в сторону обочины руку, тыкая пальцем. Я послушно присмотрелся, потому что и вправду что-то было не так. Лежали какие-то листочки и веточки, заленела трава…

Трава! Она не качалась от ветра!

— Кельвин. — пояснила Скит. — Если подойти поближе, почувствуешь холод. Там, в области бага абсолютный ноль — синие замеряли. Потому трава и не колышется, что она промерзла насквозь и теперь представляет собой просто зеленую палку, воткнутую в землю. Что будет, если влетишь туда — сам понимаешь. Ничего хорошего.

Ничего хорошего — это еще мягко сказано. А влететь туда ой как просто, ведь кроме чувства холода ничего тебя не предупредит о том, что ты приближаешься к опасному месту. Не рассматривать же всерьез в качестве предупреждения то, что там трава от ветра не качается? Кто на это будет смотреть, если, например, нужно сменить позицию под огнем?

А ведь получается, что Скит права и на это действительно надо смотреть. Потому что я прошел мимо уже четырех таких ловушек и ни одну из них не заметил, а каждая из них, надо думать, могла отправить меня на тот свет способом той или иной степени мерзости.

Я на ходу поднял с асфальта какой-то камешек и коротким броском отправил его в сторону Кельвина. Коснувшись невидимой границы, камень моментально покрылся изморозью, пролетел территорию бага насквозь, и, вылетев через вторую невидимую стену, — я даже не понял, где именно она находилась, — взорвался, разлетевшись на сотню осколков!

Я даже не успел среагировать — настолько неожиданно все произошло. К счастью, камень разорвало далеко, и ни один обломок не долетел до нас.