– Доставай тросы, которыми технику заякориваем, и неси все к лебедке, – рык Порфирьева зазвучал отчетливее, видимо, амбал приближался. – И вообще неси все тросы и канаты, которые есть.

В свете нашлемного фонаря мелькнуло расплывчатое пятно, и едва заметный силуэт капитана вновь растворился в ледяном пыльном тумане. Овечкин, спотыкаясь на скрытых под глубоким снегом обломках, побрел обратно к заднему люку вездехода. За прошедшее время грузчики более-менее откопали машину, но двигаться все равно было тяжело, несколько раз Антон запнулся и упал. Поломанной рукой во время падения себе ничем не поможешь, да и подниматься сложнее, но на этот раз он не обратил на это внимания. Вездеход сломан! Ехать невозможно! До Центра двадцать километров, за шесть часов их не пройти пешком, по пояс в снегу и под буранами! Люди еле продираются через черную толщу! Два, максимум три километра в час, это если без буранов, а так не будет! В самом лучшем случае они пройдут километров пятнадцать-восемнадцать, не больше! Можно использовать базу, но все равно их ждет сильное облучение и интоксикация с передозировкой! Он попросту может умереть от этого! В паре километров от спасения!

Пока Антон копался в инструментарии, грузчики более-менее откопали вездеход по периметру, и двигаться вокруг машины стало легче. Тащить четыре мотка стального троса одной рукой было нереально, и Антон попросил кого-то из них о помощи. Грузчик откликнулся на его просьбу с неподдельным энтузиазмом, было нетрудно заметить, что смертельную угрозу, нависшую над экспедицией, осознают даже новички. Овечкин лишь вздохнул. Вы даже не представляете себе, что такое передозировка… А мы, вместо того чтобы начать движение к Центру как можно скорее, убийственно тратим время на поиски обломка втулки. Вездеход пропахал борозду в десяток метров, которую засыпало ураганом бесследно! Какие поиски?!!

Першение в легких вновь заставило Антона зайтись в сухом дерущем горло кашле, и он, давясь и кривясь, ткнул грузчику рукой в сторону кабины. Тот понял и потащил тросы в указанном направлении. Порфирьев вместе с четверкой военных в штурмовых комплектах был уже там, и в свете ходовых прожекторов его силуэт был виден достаточно хорошо.

– Привязываемся! – коротко приказал он, забирая у грузчика мотки с тросами. – Один конец к себе, другой к вездеходу. Овен! Будешь следить за тросами, чтобы никто случайно не отвязал и не запутался!

– Что ты хочешь сделать? – не понял Антон.

– Привяжемся к вездеходу и разойдемся в пяти направлениях на длину тросов, – Порфирьев принялся пристегиваться к лебедке вездехода. – Отойдем на максимум и будем кричать в эфире, может, грузовики услышат… Если недалеко. Без троса можно заблудиться, если буран начнется. Если кто упадет и получит травму, пройдем по тросу и найдем! Все, вперед! Расходимся каждый в свою сторону, как запланировано. Через полчаса встречаемся здесь. Овечкин, глаз с тросов не спускать! Все остальные пусть перешагивают их внимательно и продолжают откапывать машину!

Его расплывчатый силуэт исчез во мраке, и привязанные военные принялись расходиться в разные стороны. Поначалу в шипящем эфире было слышно, как они вызывают Теха и Саныча, потом голоса утонули в помехах, и в эфире остался лишь радиообмен поисковой команды пленного. Минут через десять мотки тросов полностью размотались и привязи натянулись. Значит, военные отошли на максимум и продолжают работу в эфире, стоя на месте. Запас троса в лебедке был значительно длиннее, и продолжал разматываться. Видимо, Порфирьев стремился уйти как можно дальше, чтобы повысить шансы. Вскоре тросы солдат ослабли, из чего Антон заключил, что военные начали возвращаться, и только лебедка продолжала отдавать трос. К этому времени вездеход был откопан, насколько это было возможно, и Антон отправил грузчиков помогать пленному в поисках обломка лопнувшей втулки.

В ледяном пылевом мраке появились тусклые пятна армейских фонарей, но дойти до вездехода военные не успели. Как всегда внезапно начался буран, и все попадали, кто где смог. Под сильным ветром температура внутри скафандра упала до плюс двенадцати, и забившегося в черный сугроб Антона сотрясало дрожью. Он попытался было доползти до вездехода, чтобы укрыться внутри, но не смог этого сделать с одной рукой. Буран сбивал с ног и очень быстро заносил людей снежно-зольным крошевом, сопротивляться давлению ветра Овечкину не удавалось. Закончилось все, как обычно, резко и неожиданно. Ветер мгновенно сменился штилем, и люди принялись выкапываться. За двадцать минут бурана откопанный вездеход занесло заново, хорошо хоть не так сильно, и пришлось вновь вести серьезные раскопки.

– Вы нашли их? – Овечкин встретил вопросом выбирающегося из темноты Хама.

– Никто не отвечает! – с досадой ответил лейтенант, пробираясь через образовавшуюся на месте пробитой ранее колеи грязную снежную целину по пояс глубиной. – Я отходил, пока трос не натянулся, и потом еще как маятник туда-суда смещался. Кричал в эфир, не переставая! Ни хрена, только помехи…

Вскоре вернулись остальные трое солдат с тем же результатом. Порфирьева все еще не было, и Антон поспешил откопать занесенную снегом лебедку. Оказалось, что она все еще отдает трос, и все собрались возле нее.

– Зачем он делает это? – натянутые нервы били Овечкина нервной дрожью, накладывающейся на дрожь от озноба. – Мы теряем драгоценное время! Мы могли бы использовать его, чтобы добраться до «Подземстроя»! Если успеем пройти шестнадцать километров, достигнем зоны приема радиоузла Центра! Они смогут нас услышать и выслать помощь! Мы их слышать не будем, мощности не хватит, но они нас услышат, я гарантирую!

– Не успеем до интоксикации, – Хам мрачно покачал головой. – Столько не пройдем, даже если не станем базу разворачивать, а будем идти до упора. Снег слишком глубокий, под ним бурелом, а еще ураганы… Да и не смогут они помощь выслать вовремя. Пока поймут, что у нас случилось, пока подготовят транспорт, пока спасательную команду соберут, пока искать будут… там ведь никого не осталось, кто сможет нас быстро найти. По любому придется базу разворачивать, иначе выхватим передоз прямо в пустоши. Варяг правильно делает, лишь бы направление угадал… хрен его знает, куда грузовики унесло…

– Трос перестал разматываться! – кто-то из грузчиков указал на замершую бухту лебедки. – Он остановился! Ему ответили! Он их нашел!

– С чего ты взял? – стоящий рядом солдат снял этот вопрос у Овечкина с языка.

– Потому что трос не натянулся! – возбужденно объяснил грузчик. – Значит, Варяг не размотал его полностью! Он бы не остановился на полпути, шел бы до конца! Раз остановился, значит, ему ответили!

– Или он упал и повредил ногу, – предположил Антон.

– Кто?! Варяг?! – Грузчик насмешливо воззрился на Овечкина. – Меня как-то бураном в пустошь унесло, когда ангар копали. Я страховочный трос не закрепил на держателе. Точнее, я думал, что закрепил, но не заметил, что карабин не защелкнулся. Начал отходить, карабин соскользнул, но я не увидел. Буран был сильный, меня сшибло с ног, прокатило через весь наш каньон и унесло на полсотни метров! Хвала Аллаху, я брыкался, как мог, и меня быстро зарыло в снег! Так Варяг меня нашел по сигналу аварийного маячка! Он вот так же, пристегнутый, шел и нашел! Два раза неправильно ходил, только на третий на меня наткнулся! У меня нога вывихнута была, так он меня на себе вытащил и не упал. Без меня, думаю, тем более не упадет!

Отвечать на эту бредовую чушь Антон не стал, переубедить фанатиков невозможно, поэтому лишь отвернулся, чтобы не видеть насмешливую физиономию и не сорваться. Несколько минут все смотрели на замершую лебедку, даже пленный, потом лейтенант напрягся и уставился в темноту.