Основное содержание «Тарих-и Рашиди» составляет история восточной ветви Чагатаидов, внутренняя борьба в улусе, подготовившая возвышение племени дуглат и правление его владетелей в Восточном Туркестане. Являясь основным источником по истории моголов и Моголистана второй половины XIV — первой половины XVI в., «Тарих-и Рашиди» содержит такой же богатый фактами и нередко уникальный по характеру материал по истории ряда тюркских народов Средней Азии, равно как тибетцев и кафиров XVI в. Известия о казахах в «Тарих-и Рашиди» обнимают период с 50-х годов XV в. по 30-е годы XVI столетия. Наиболее подробные сведения Мирза Хайдар сообщает о ханах Бурундуке, Касиме, Тахире и о казахо-могольских и казахо-узбекских отношениях указанного периода.
Впервые «Тарих-и Рашиди» стали интересоваться английские ориенталисты еще в первой половине XIX в. в связи с историей Индии мусульманского периода. Изучение сочинения Мирзы Хайдара отечественными востоковедами блестяще открывает широко известная работа В.В. Вельяминова-Зернова «Исследование о касимовских царях и царевичах» [1864, ч. 2]. Переводы отдельных отрывков из «Тарих-и Рашиди» на русский язык публиковались неоднократно; имеется старый (1895 г.), но не потерявший своего значения, неполный английский перевод «Тарих-и Рашиди», выполненный Денисоном Россом.
Для изучения политической истории Казахского ханства важное значение имеют исторические сочинения периода Мухаммада Шейбани-хана (ум. в 1510 г.) (Нусрат-наме, Фатх-наме, Шейбани-наме, Бинаи; Шейбани-наме. Мухаммада Салиха; Шейбани-наме. Анонимного автора; Михман-наме-йи Бухара и др.). Эти источники отражают своеобразный феодальный быт южно-казахстанских степей и Среднеазиатского Междуречья второй половины XV и начала XVI столетий с характерными для этого периода войнами между Мухаммадом Шейбани и казахскими владетелями, описывают невзгоды суровой жизни внука Абу-л-Хайра в годы его «казачества», его службу в качестве кондотьера у Тимуридов, о превратностях судьбы, отдавших в руки узбекского царевича-изгоя присырдарьинские крепости, о его дальнейшей экспансии вглубь земледельческих оазисов Средней Азии и победном шествии Шибанидов по политически раздробленному Мавераннахру — владению Тимуридов.
Заключая в себе, таким образом, богатейший фактический материал, указанные труды отличаются в то же время последовательной тенденциозностью при трактовке событий. Более того, эти, так называемые сочинения шейбанидского круга (то есть различные по форме и языку исторические произведения, написанные в начале XVI в. по поручению, одобрению или при прямом участии основателя государства Шибанидов в Средней Азии Мухаммада Шейбани-хана), представляют собой яркую апологию новой династии, пришедшей на смену Тимуридам (1370–1500): все они носят характер политически продуманных произведений с цельными задачами и определенными целями. Характеристика Шибанидов составлена из высокопарных выражений и перечня добродетелей, а «великие и удивления достойные деяния» основателя нового государства откровенно преувеличены. В частности, авторы этих сочинений готовы видеть и видят в Шейбани-хане величайшего полководца, не знающего поражений и побеждающего даже с горсткой людей, слабым отрядом многочисленные войска противника, крупнейшего стратега, штурмом берущего крепости, которые «до тех пор не удавалось взять оружием ни одному падишаху». Эти придворные «люди пера» ловко превращают «худые дела» своего патрона в похвальные поступки, нередко приписывают Шейбани-хану мнимые победы. Но при этом едва ли приходится сомневаться в том, что Мухаммад Шейбани обладал большими военными и организаторскими способностями, исключительной энергией и волей, был человек отчаянной смелости и бесстрашный рубака. Однако на протяжении всей бранной, полной тревог и опасностей жизни, вплоть до завоевания Мавераннахра, он оставался простым искателем добычи и приключений, в лучшем случае удачливым предводителем и счастливым политическим авантюристом," что и можно усмотреть в тех же сочинениях шейбанидского круга, если оставить без внимания безмерную гиперболизацию.
Из числа источников этого круга, ценных для нас не только материалами политической истории, но и содержащих важные сведения историко-этнографического характера, особо отметим «Михман-наме-йи Бухара» перса Ибн Рузбихана. Полное имя автора Абу-л-Хайр Фазлаллах ибн Рузбихан ибн Фазлаллах (ибн Мухаммад) ал-Хунджи ал-Исфахани, по прозвищу Амин, известный как Ходжа Мулла. Он, будучи одним из приближенных Шейбани, сопровождал хана в его изнурительном походе против казахов, состоявшегося в 1509 г. Личное участие в походе, естественно, дало наблюдательному, разносторонне образованному и любознательному Ибн Рузбихану богатый материал по быту, хозяйству, верованиям, административному устройству казахов, которые он изложил в своих мемуарах. Эти весьма оригинальные сведения о казахах, основанные на личных наблюдениях и расспросах очевидцев, не содержатся в каких-либо других известных ныне источниках.
Некоторые детали мы находим в широко известном своде летописей Хондамира, мемуарах Бабура и Васифи, в заключительной части «Зубдат ал-асар» Абдаллаха ибн Мухаммада.
Важный источник по истории казахского народа второй половины XVI в. — сочинение Хафиз-и Таныша «Шараф-наме-йи шахи», известное и под названием «Абдаллах-наме». Основные сведения, сообщаемые Хафиз-и Танышем, освещают вопросы взаимоотношений казахов и узбеков Средней Азии. Неблагоприятная международная обстановка, в которой оказались казахи во второй половине XVI в., с одной стороны, и политические действия Абдаллах-хана, стремившегося щедрыми пожалованиями уделов и подарками склонить на свою сторону казахских султанов, с другой стороны, обеспечили бухарскому хану немалое влияние в юго-западных владениях казахов. Однако вассальная зависимость везде и всегда непрочна и при благоприятных условиях легко порывается, нередко даже бывшие вассалы вступают со своим сюзереном в открытую борьбу. Примером может служить деятельность казахского хана Таваккуля, который, по словам Хафиз-и Таныша, порвал вассальные отношения с бухарским правителем и выступил против него. Последовавшие затем длительные войны между казахскими и узбекскими феодалами, не прекратившиеся и после перехода Ташкента и Туркестана в руки казахов, достаточно подробно описаны в «Тарих-и аламарай-и Аббаси» Искандара Мунши и ряде других сочинений.
Важным источником для истории Казахстана является исторический труд на персидском языке среднеазиатского автора Махмуда ибн Вали «Бахр ал-асрар». Книга была начата в Балхе в сентябре 1634 г. по поручению тогдашнего правителя города Надир Мухаммада, брата и впоследствии преемника бухарского хана Имамкули, и окончена после 1050/1640-41 гг. Крупнейший представитель аштарханидской придворной историографии Махмуд б. Вали был образованнейшим человеком своего времени. Он написал ряд сборников газелей, касыд, а его семитомный «Бахр ал-асрар» является не только важным историческим источником и литературным памятником, но также содержит обильный материал по исторической географии и топографии Средней Азии и других стран. Для нас особенно важен шестой том, посвященный истории Чингиз-хана и его потомков до 40-х годов XVII в. Наибольший интерес представляет четвертая часть труда Махмуда б. Вали, где содержатся ценные и подробные сведения о правлении Аштарханидов, начиная от воцарения Дин-Мухаммада, и казахско-среднеазиатские отношения конца XVI — первой половины XVII вв., тогда как первые три части носят компилятивный характер. Однако следует отметить, что Махмуд б. Вали с большим умением обработал имевшийся в его распоряжении материал и в значительной мере дополнил труд своих предшественников рядом существенных деталей и отсутствующими в других известных нам источниках рассказами, о чем уже упоминалось выше, в соответствующих разделах. Знакомство с «Бахр ал-асрар» затрудняется не только тем, что оно до сих пор не издано, но и тем, что в различных рукописных собраниях находятся отдельные тома и части этого ценного труда. Так, например, четвертая часть шестого тома хранится в библиотеке India Office в Лондоне. До недавнего времени из отечественных востоковедов академик В.В. Бартольд был единственным, кто был знаком с текстом лондонской рукописи «Бахр аласрар». Ныне микрофильмы заключительной части 6-го тома «Бахр ал-асрар» имеются в Санкт-Петербурге и Ташкенте.
Помимо указанных исторических сочинений восточных авторов для нашей темы имеют значения и агиографические сочинения — жития суфийских святых. В этих сочинениях наряду с легендарными рассказами о «чудесах» мусульманских шейхов зачастую содержится значительный материал, характеризующий быт народностей Средней Азии и Казахстана, их родоплеменную структуру, а отчасти и политическую историю. К этому роду источников, использованных нами при написании настоящей книги, относятся «Зийа ал-кулуб» Мухаммада Аваза, «Джалис алмуштакин» Мавлана Пайрави и др.
Теперь несколько слов о памятниках народно-поэтического творчества казахов. Особенность этого круга источников заключается в том, что они прежде не записывались, но каждая легенда передавалась из уст в уста, от поколения к поколению. Любопытно при этом отметить, что большинство казахских богатырских сказаний не знает еще этнического имени
Памятники устного народного творчества привлекались нами лишь в той мере, в какой можно было использовать их поздние записи, не прибегая к специальным текстологическим, жанровым и фольклористическим исследованиям.
Таково краткое описание некоторых источников по истории Казахского ханства. Дополнительные характеристики к этим и другим, использованным в данной работе, источникам приводятся в соответствующих местах текста книги.
Вернемся теперь к политической истории Восточного Дешт-и Кипчака и узнаем, какие события имели место там после 1457 г.
После поражения Абу-л-Хайр-хана от Уз-Тимур-тайши в Узбекском улусе произошел раскол, который привел к отделению и откочевке части его населения в соседние степи. Сообщение об этом содержится в «Тарих-и Рашиди», откуда оно перешло во многие другие сочинения, иногда с некоторыми дополнениями. Вот слова самого автора «Тарих-и Рашиди» Мирзы Хайдара Дуглата: «В то время, — пишет он, — в Дешт-и Кипчаке владычествовал Абу-л-Хайр-хан. Он причинял много беспокойства султанам джучидского происхождения. Джанибек-хан и Кирай-хан бежали от него в Моголистан. Исан-Буга-хан охотно принял их и предоставил им округ Чу и Козы-Баши, который составляет западную окраину Моголистана» [МИКХ, с. 195].
Джанибека (= Абу Саида) мы уже знаем: он, если читатель помнит, был младшим сыном Барак-хана. Гирей (Кирай) приходился Джанибеку дальним родственником, имея с ним лишь общего предка — Урус-хана. Его родословная: Гирей — сын Булад-султана, сына Токтакия, сына Урус-хана.
После выхода в свет в 1864 г. второй части книги «Исследование о касимовских царях и царевичах» В.В. Вельяминова-Зернова, где впервые приводятся эти сведения Мирзы Хайдара Дуглата, в исторической литературе утвердилось мнение считать откочевку Гирея и Джанибека с частью племен Узбекского улуса в западные пределы Моголистана началом возникновения казахской государственности.
В 50-х годах А.А. Семенов высказал мнение, что уход Гирея и Джанибека в долины рек Чу и Козы-Баши был лишь одним эпизодом в истории узбеков-казахов и что перекочевка эта не охватывала весь народ, а лишь его небольшую часть. Эту точку зрения разделял и казахский ученый С.К. Ибрагимов (1929–1960). На основании того, что ни придворные историки Шейбани-хана, ни автор «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» ни слова не говорят об откочевке, С.К. Ибрагимов высказал предположение, что уход Гирея и Джанибека не сыграл существенной роли в политической жизни племен, населявших Узбекский улус. Современная исследовательница средневековой истории Казахстана К.А. Пищулина, отмстив, что «истоки Казахского ханства, причины его образования — не откочевка Джанибека и Гирея, а ход хозяйственного, социального, политического развития населения средневекового Казахстана, в том числе этнической истории казахов», пишет, что откочевка группы племен из Восточного Дешт-и Кипчака в Западное Семиречье, во-первых, «сыграла большую роль для истории Юго-Восточного Казахстана и Моголистана, а, во-вторых, как форма классовой борьбы она была все же важным звеном в цепи политических событий на пути образования Казахского ханства» [Пищулина, 1977, с. 250–251]. Учитывая важность вопроса, попытаемся рассмотреть его подробно.
Государство кочевых узбеков Дешт-и Кипчака располагалось в непосредственной территориальной близости от Мавераннахра, и казалось бы, что среднеазиатские авторы могли иметь более подробные и точные сведения о состоянии Узбекского улуса в то время. К сожалению, эти ожидания не оправдываются: ни один из ныне известных источников, кроме «Тарих-и Рашиди» и зависящих от него сочинений более поздних авторов, не упоминает о расколе в Узбекском улусе при жизни Абу-л-Хайр-хана и выделении нового политического образования. Сообщение, содержащееся в «Тарих-и Рашиди», по-видимому, объясняется тем, что Мирза Хайдар, будучи историографом правителей Моголистана, не мог не упомянуть на страницах своего труда о событии, отразившем некоторые-стороны внешней политики могольского хана Есен-Буки (1429–1462); причем этой откочевкой было положено начало традиционному союзу между потомками Урус-хана и правителями Моголистана, продолжавшемуся более семидесяти лет и нарушенному в правление Абд ар-Рашид-хана (1533–1560).
Само по себе отложение Гирея и Джанибека от основной массы кочевых узбеков было лишь одной из распространенных в степи форм протеста наиболее самостоятельных султанов в период наибольшего ослабления власти Абу-л-Хайра и обострения противоречий внутри Узбекского улуса. В то же время оно явилось важным звеном в цепи событий, предшествовавших сложению казахской государственности, и сыграло существенную роль в определении названия нового политического образования.
В связи с этим большой интерес приобретает вопрос о положении ханской власти и ее взаимоотношениях с феодальной знатью и подданными в государствах кочевников. Это весьма сложная тема не может быть решена сразу. Одним из частных вопросов, относящихся к ней, является исследование форм протеста феодалов и улусных людей, пострадавших от хана.