Если человек, что задумал эту «диверсию» просчитал все возможные варианты развития событий, вплоть до попытки моего убийства, обезумевшей школьницей…то получается, что враг у меня исключительно серьезный…
Узнать бы, с кем разговаривала Татьяна! Но увы! Для меня это пока невозможно.
Ладно, решать нужно по одной проблеме за раз, выявлением «заказчика» займусь после того, как избавлюсь от Главы Совета Старшеклассниц.
Если успею, конечно, и они не нанесут свой удар раньше.
После урока Литературы, я пошел к Главному Воспитателю, которой, в связи с убийством в Пансионе, было решительно не до меня. Так что я довольно быстро получил у нее, сославшись на плохое самочувствие и эмоциональное состояние, разрешение на свободное посещение занятий на десять дней, при том условии, что моя успеваемость не пострадает и я буду регулярно посещать местного психолога.
Она, также, предложила на эти десять дней отправиться домой, но я отказался.
День прощания.
- Сегодня, - начала Директриса срывающимся голосом, обращаясь к безмолвным рядам, многие из стоящих в которых, только лишь тихо всхлипывали, - мы собрались здесь вместе, чтобы проводить в последний путь нашу сестру, Михайло Мари…
После слов Директрисы, началась Церемония Прощания, на которой свои последние слова усопшей говорили те, кто ее знал, а так как подруг у нее не было, то свои слова произнесли лишь одноклассницы, да соседки по комнате, мы с Яной.
Я произносил свою короткую прощальную речь самым первым.
Пустив по щекам две слезинки, я сказал лишь:
- Спасибо и прощай. Я всегда буду тебя помнить. Ты навсегда останешься в моем сердце.
И про себя добавил:
Я постараюсь сделать все, от меня зависящее, чтобы тот человек или те люди, кто все это начал, понесли за это заслуженное наказание.
После этого я положил цветы, доставленные для этого ранним утром, в ее гроб.
После того, как были сказаны все нужные слова, гроб закрыли и понесли на выход, к ожидавшему снаружи Пансиона, катафалку.
Как-то уж слишком быстро закончилась церемония, у меня даже создалось впечатление, что если бы не было в ней необходимости, то ее и не было вовсе…
Я шел во главе процессии Воспитанниц, неся большой портрет Мари, с которого она, как всегда, глядела куда-то там, одной ей ведомо куда.
После того, как катафалк отъехал, я еще некоторое время стоял, смотря ему вслед.
Мари была из далекого провинциального города, куда, для похорон, доставят ее тело бортом военно-транспортной авиации.