Как и при Пикаре, Луи-Франсуа производил бóльшую часть вещей в своей мастерской. Но иногда удавалось взять украшения у других мастеров. В первые месяцы существования марки в его магазине были браслеты из горного хрусталя, броши в виде цветов, аксессуары с барочным жемчугом, бриллиантовые серьги, которые он продавал другим мастерским и ювелирам (включая королевского ювелира Фоссена, впоследствии – ювелирный Дом Chaumet). Многие из них предназначались важным клиентам: семейству Ротшильдов, бельгийской принцессе. Луи-Франсуа предпочел бы продавать напрямую, но до этого было еще далеко. Как бы ни были привлекательны вещи, его скромная мастерская была пока не известна аристократическим покупателям. Поэтому ближайшей задачей Картье стало создание и утверждение собственного имени. И хотя первые шаги Луи-Франсуа оказались весьма успешными, времена, как ему вскоре предстояло узнать, были далеко не лучшими.

Уже несколько месяцев кипящее варево недовольства во Франции готовилось перелиться через край. Плохие урожаи, ранняя гниль картофеля и финансовый кризис 1846 года привели к рецессии: треть парижан осталась без работы и была вынуждена бороться, чтобы прокормить детей. Пока росла волна общественного недовольства королем и правительством, оппозиция среднего класса проводила «политические банкеты», на которых обсуждались идеи реформации. Когда в 1848 году король Луи-Филипп объявил эти собрания вне закона, для многих такое решение стало последней каплей.

Крики «Да здравствует реформа!» заполнили столицу. Парижане выплеснули свою ярость на улицы. Протестующие строили баррикады и сражались с королевскими гвардейцами. Солдаты стреляли в толпу, собравшуюся перед министерством иностранных дел, всего в 10 минутах ходьбы от драгоценной мастерской Луи-Франсуа, за которую ему еще предстояло заплатить. Когда гвардейцы убили 55 граждан, народный гнев вышел из берегов: начались пожары, и толпа двинулась ко дворцу. Напуганный премьер-министр Гизо тут же подал в отставку. Король Луи-Филипп быстро последовал его примеру, отрекся от престола и сбежал в Англию.

1848 год станет известен как год европейских революций: восстания против монархий распространились по всему континенту. Беспорядки в Париже продолжались много месяцев. Луи-Франсуа, так долго ждавший возможности начать бизнес, вынужден был оставить работу. Как вспоминал его внук много лет спустя, он опасался, что такое положение дел останется навсегда: «Дедушка говорил мне: когда случилась революция, я думал, что больше не смогу продолжать начатое дело».

Но и после того как пламя народного гнева утихло, дела были плохи. Временное правительство оказалось сущей катастрофой: богатство растворялось, кредиты становились неоправданно высокими, бизнес в Париже уменьшился вдвое. Отчаянно борясь за жизнь семьи, Луи-Франсуа временно открыл свою мастерскую – и обнаружил, что большинство его клиентов или закрыли магазины, или нашли других поставщиков.

Лишь спустя три года, после военного переворота Луи Наполеона, дела в Париже пошли чуть лучше. Император Наполеон Третий (под этим именем он взошел на трон) привел к власти руководство, которое благоволило бизнесу. Также он ввел авторитарную цензуру прессы, что окончательно заткнуло рот оппозиции. Луи-Франсуа, впервые за последние годы испытав осторожный оптимизм, решил изменить бизнес-модель. Ювелирная мастерская была расположена так, чтобы было удобно продавать украшения магазинам и другим мастерским, но ему хотелось получить более престижную клиентуру. Пикар переехал в центр, откуда было удобно продавать изделия самым состоятельным клиентам. Через шесть лет после основания Cartier Луи-Франсуа последовал его примеру.

В мире торговли предметами роскоши главное – местоположение. Поэтому амбициозный Луи-Франсуа променял шум, гам и запахи устричного рынка в «Чреве Парижа» на респектабельный район Пале-Рояль. Именно сюда приезжали самые красивые женщины Парижа, чтобы совершать покупки, обедать и показывать себя. Картье вряд ли мог позволить себе шоурум в прекрасных аркадах Пале-Рояль, но с 1853 года расположился неподалеку. В своем новом магазинчике на втором этаже дома номер 5 по улице Нев де Пти Шан, над модным рестораном и прямо напротив прекрасного сада, 34-летний Картье стал принимать клиентов, которые помогут ему завоевать популярность в Париже. Серебряные чайные сервизы, бронзовые статуэтки, предметы из слоновой кости, севрский фарфор были выставлены рядом с камеями из агата и обсидиана, декоративными пуговицами, карманными часами и браслетами с аметистом. Их объединяло одно – все изделия отвечали высоким стандартам Луи-Франсуа. После десятилетней работы в мастерской в качестве ювелира и хозяина производства он прекрасно знал, как оцениваются произведения, и настаивал, что Cartier должен быть магазином гарантированного качества.

В конечном счете временный спад пошел на пользу: Франция выиграла от индустриализации, средний и высший классы пошли в гору. Роскошь снова была востребована – но и качество украшений во времена Второй империи стало гораздо выше. Частью программы реформ Наполеона Третьего явилось революционное изменение оплаты труда мастеров: фиксированные зарплаты были отменены. Но и стандарты ювелирной работы повысились. И вот на сцене оказалась прекрасная императрица, которая была счастлива играть роль в продвижении французского ювелирного искусства, красуясь перед восхищенными подданными.

Соблазненный красотой испанской аристократки Евгении Монтихо, император Наполеон Третий спросил ее: «Как я могу вас получить?» Ее ответ «Через церковь, сир» привел к скорому предложению руки и сердца. Свадьба состоялась в январе 1853 года. Когда будущая императрица вышла из позолоченной хрустальной кареты, доставившей ее из Елисейского дворца в Нотр-Дам, восторгу толпы не было предела. Она была в белом бархатном платье «с корсажем, усыпанным сверкающими бриллиантами и сапфирами». Талию украшал бриллиантовый пояс, «на лбу красовалась тиара, которую надевала Мария-Луиза (вторая жена Наполеона Первого) в день свадьбы», кружевная вуаль спускалась на длинный шлейф и скреплялась венком из флердоранжа, «прелесть которого подчеркивалась драгоценными камнями».

Император готов был переделать французские коронные драгоценности для своей невесты – несколько специально отобранных ювелиров очень выиграли от этого заказа. Малоизвестный Картье не был среди них, но страсть императрицы к более ярким, крупным украшениям с большим количеством драгоценных камней дала серьезный стимул развитию ювелирного дела во Франции.

В глазах клиенток, выбирающих брошь с лиможской эмалью, кольцо или подвеску с камеей, ювелиры, окружающие Пале-Рояль, выглядели конкурентами. На самом деле кажущиеся соперники (от Фоссена до Фализа, Бушерона и Картье) часто снабжали друг друга украшениями. Иногда колье или брошь делались вместе разными мастерскими. Этот принцип заставил Луи-Франсуа выстраивать бизнес иначе.

«Будь добр, – советовал он сыну Альфреду, подчеркивая главный принцип жизненной философии. – Это самый легкий способ заводить и удерживать друзей, вне зависимости от положения». Каждый, кто входил в двери Cartier, должен быть принят с максимальным уважением. Да, у Луи-Франсуа не было средств, чтобы заполнить магазин крупными бриллиантовыми колье или нитями жемчуга, и был не по карману магазин в престижных аркадах Пале-Рояля. Но он знал, что личное отношение сможет выделить его фирму. Если клиенты покидали шоурум с ощущением счастья от общения с мсье Картье, это означало, что они могут вернуться к нему, а также расскажут о приятном магазинчике своим знакомым.

Через два года, благодаря распространившимся слухам или просто счастливому случаю, Луи-Франсуа получил свою самую важную клиентку. 40-летняя графиня де Ньюверкерк была женой парижского суперинтенданта изящных искусств. В 1855 году, во время первой парижской Всемирной выставки, графиня купила колье с камеями и шесть пуговиц со старинными камеями, безумно модными в то время. В последующие три года она неоднократно посещала шоурум Cartier, купив более 50 предметов. Луи-Франсуа ценил ее заказы, но еще больше – то, как она распространяла информацию. Когда она надела последнюю вещь, приобретенную у Cartier и «вдохновленную старинным украшением, недавно приобретенным Лувром» на высокопоставленный прием, это вызвало восхищение у любовницы ее мужа, которая была одной из самых влиятельных дам Парижа: принцессы Матильды.

«Если бы не великий Наполеон, – сказала однажды принцесса Матильда о своем дяде, – мне, скорее всего, пришлось бы продавать апельсины на улицах Аяччо». Как бы там ни было, к середине XIX века принцесса пользовалась большим влиянием в высших кругах общества. После короткого и яростного брака с супербогатым русским князем Демидовым она в 1846 году сбежала в Париж, где неуклонно способствовала продвижению своего кузена Наполеона Третьего. И когда его власть устоялась, ее положение в обществе еще более утвердилось.

Получившая прозвище Нотр-Дам дез Ар (Наша Дама искусств), просвещенная принцесса Матильда держала один из самых модных салонов Второй империи в своем доме на улице Курсель. Ее племянница, принцесса Каролина Мюрат, описывала этот салон, «своего рода двор», как «дом и центр парижского интеллекта». Знаменитые писатели – от Ги де Мопассана и Гюстава Флобера до Александра Дюма-сына – обсуждали здесь острые политические вопросы и проблемы искусства. Их собеседниками были, среди прочих, издатель Le Figaro Ипполит де Вильмессан и ученый Луи Пастер. Пятничные ужины отдавались художникам.

Со своей репутацией обладательницы отличного вкуса, а также «лучшего декольте Европы» принцесса Матильда была мечтой любого ювелира. Когда она попросила Луи-Франсуа в 1856 году отремонтировать колье, это была хорошая заявка на будущее. А когда знатная дама начала покупать его украшения, появилась возможность создания собственного имени. Матильда делала много покупок, список которых дает представление о разнообразии ассортимента Cartier: колье с рубинами и жемчугом, камеи с головой Медузы, броши с аметистами, брошь с бирюзой в виде скарабея, браслет с опалами, серьги в египетском стиле и даже… ручка для зонтика. В клиентских книгах Cartier можно найти более двухсот предметов, заказанных или купленных принцессой. Были там и изделия, купленные самим графом – скорее всего, для любовницы.

Но у принцессы и Луи-Франсуа было больше общего, нежели лишь любовь к драгоценностям. Оба были поклонниками искусства и ценителями хорошего вкуса, у обоих был блестящий учитель. Юджин Жульен начал свой путь рисовальщиком на севрской фабрике фарфора, после чего его заметил парижский ювелир Жан-Поль Робен. Восхищенный «его воображением и совершенством, с которым тот за несколько минут рисовал требуемые композиции», Робен предложил Жульену переключиться на ювелирный дизайн. Поработав на многие ведущие ювелирные мастерские в Париже, в 1856 году Жульен основал собственную художественную школу. В число его высокопоставленных учеников входили придворные дамы, но давались уроки и более широкому кругу; Луи-Франсуа, обученный ювелирному производству, но не дизайну, записался на вечерние курсы. Раз в неделю он брал уроки у великого мастера. И был в хорошей компании с будущими ювелирами, которые в конечном итоге станут поставщиками Cartier.

Луи-Франсуа Картье и его самая важная клиентка первых лет – принцесса Матильда Бонапарт. Она не только покупала много вещей, но и обеспечила для фирмы королевский патент, который с гордостью помещался рядом с именем Cartier на первых счетах