— Я просто сказал, что вас заметили.

— Ты чего, издеваешься?

Она зло посмотрела на меня, глаз опять дёрнулся.

— Я как следует кормлю своего ребёнка. Не смей издеваться надо мной!

Сын, стоявший поодаль, казалось, пытался понять, насколько мать рассердилась. Слова женщины звучали чересчур громко, словно проводка в речевом аппарате сломалась. Глядя на её лицо, я опять вспомнил Саэко.

«Люди говорят, меня нельзя простить за то, что я сделала, хоть и совершила это не нарочно. Но иногда подобные слова доставляют мне удовольствие, — однажды призналась Саэко. — Я делаю то, что люди не любят. Я делаю то, что сама не люблю. Я пренебрегаю тем, что окружающие считают ценным».

Саэко всегда говорила довольно тихо…

— Я не издеваюсь.

Я вытащил кофе, только что купленный в автомате.

— Я тоже ворую. Поэтому и сказал, что вас заметили. Вообще, следовало бы меня поблагодарить.

Женщина остолбенело уставилась. Я подумал, что Саэко никогда не смотрела на меня с таким выражением.

— Кто ты такой?

— Неважно.

— Где ты работаешь?

— Нигде.

Я ответил честно, но она продолжала сверлить меня взглядом. Выходя вечером на улицу, я всегда одевался очень прилично.

— Но деньжата у тебя водятся! Позвони мне, когда будешь свободен. Можем договориться на десять тысяч иен.

С этими словами она вытащила из кошелька визитку, на которой была её фотография, название и адрес какого-то клуба, зачёркнутые фломастером, и написанный от руки номер мобильного.

— Когда накрашусь, я очень даже ничего. Мне хватит десяти тысяч.

Женщина схватила сына за руку, подсадила на багажник и скрылась на велосипеде. Мальчик не обернулся, чтобы посмотреть на меня.