— Откуда ведро? — поинтересовался Даркадо.

— Припас на всякий случай, — докладывает магистр.

— Ты действительно гений, — ухмыльнулся старик. — И выглядишь не таким нахальным, как на земле.

— Я ведь сказал, что все понял.

— Но машину ты построил отличную, — продолжил адмирал. — Я думал, мы развалимся на двух лигах.

— Я тоже.

— Хорошо, что мы думали неправильно.

Лед постепенно сходил со стекла, и испытатели увидели на горизонте маленькую точку — Мелепорт. Такой родной, такой желанный…

— Спасибо, — тихо произнес Павел.

— За что?

— Без вас мы не забрались бы так высоко, синьор адмирал.

— Не за что. — Даркадо помолчал, улыбнулся и закончил: — Вперед и вверх, сынок, вперед и вверх. Пусть эта фраза станет и твоим девизом.

— А я так скажу: фотографии ваши — ерунда новомодная! — горячился пожилой фермер за соседним столиком. — Сегодня они есть, а завтра все забыли, чего-нибудь еще придумали. А картины — вот они, триста лет висят и еще столько же будут!

И фермер махнул рукой на стены, где между старинным оружием и доспехами красовались аляповатые работы провинциальных мастеров кисти, изображающие наиболее значимых посетителей харчевни, как поодиночке, так и компаниями. Традиция сия возникла на десятую годовщину сноса общественной конюшни и свято почиталась завсегдатаями «Дуба».

— Так ведь картины никто не снимает, — попытался урезонить фермера собеседник. — Будут вместе с фотографиями висеть.

— Это они сейчас говорят, что будут, а завтра возьмут да все поменяют.

— Не рискнут, — уверенно ответил рассудительный. — Зачем все переделывать?

— Ты сам сказал: новое время.

— Ну…

— Вот тебе и «ну».