– Во время последней встречи, фюрер всё это денежное дерьмо по стенке измазал, а вы вели себя с ними чересчур лояльно.

– Я не видел, как фюрер общается с промышленниками. Только та единственная встреча с Круппом… – принялся было оправдываться Бургдорф, но маршал раздражённо оборвал:

– Ведите себя так, как обычно вёл себя Гитлер. То есть естественно. И следите за своим телом. Пару раз ваша левая рука вскинулась. Фюрер так бы никогда не сделал. Придерживайте её постоянно правой рукой. Больше эмоций, силы в голосе. Эти люди боятся власть. А сегодня власть – это вы. Значит, они должны бояться вас.

– Я понял. Учту.

Рейхсмаршал всем большим, рыхлым телом откинулся на упругую кожаную спинку сиденья, прикрыл глаза.

Но если исключить детали, в целом встреча прошла неплохо. Главного он добился. Дело сдвинулось с места. Любопытно, с кем ещё из их четвёрки промышленники вошли в контакт? Геринг усмехнулся. Тут и гадать не нужно. Конечно, с Борманом. «Задница»[7] думает, будто он хитрее всех. Дурачок, ещё не знает, какую комбинацию начал разрабатывать толстяк Геринг. Крупная сумма с нулями на счету… На данный момент это именно то, что ему было нужно.

Крупп обещал, что его не тронут. На лице Геринга появилось скептическое выражение. Верить обещаниям и в наше-то время… Нет, «боров» никому не верил. А потому, он жаждал не обещаний, а гарантий. Крупп гарантий не дал. А потому мысли Геринга приняли новый поворот.

«Крупная сумма на счету. Нашли идиота! Как положат – так и изымут. Но на данный момент пусть эти кретины думают, будто они его купили со всеми потрохами. Пусть также думают, будто Геринга только и интересуют, что деньги да вывезенные из Европы ценности. Картины, иконы, статуэтки, золотишко – всё это, конечно, замечательно, только жизнь таким состоянием не сохранить. Конечно, кое-что, самое ценное, он вывезет из Германии в самое ближайшее время. Именно для этого ему и нужны были чужие деньги: транспортные расходы в военное время были баснословными (а свои деньги «боров» тратить не хотел). Но вывезет не всё. Меру нужно знать. Точнее, чувствовать. Часть «товара» пойдёт на налаживание контактов. Вот тут вторично понадобится Крупп с его людьми. А вот они, те самые будущие контакты, и вытянут Геринга из петли. После того как тот начнёт им передавать в минимальных дозах подлинные материалы, связанные с научными разработками, которые ведутся в подконтрольных ему, Герингу, научно-исследовательских институтах. Именно тогда наступит настоящий диалог с Западом. Но уже без Круппа и его продажной компании. Именно учёные вытянут Геринга из того дерьма, в которое стремится сейчас Германия. Старик прав только в одном: нужно тянуть время. Фронт что с одной, что с другой стороны не может закончиться в скором времени. И русские, и союзники должны войти в Германию не раньше весны будущего года. Поздней весны. Десять месяцев – вполне достаточный срок для того, чтобы отладить весь механизм эвакуации институтов и лабораторий. Единственный минус – вывозить научные ценности придётся под канонаду русских пушек или орудий противника, в полной панике, которая будет царить на тот момент в Германии. Иначе никак. Не позволят «товарищи по партии». Впрочем, как и он, не позволит совершить подобное ни Гиммлеру, ни Борману. А там поглядим, кто кого переиграет.

Геринг приоткрыл глаза, слегка повернув голову в сторону Бургдорфа, несколько минут смотрел на того.

Нет, он сейчас не сравнивал двойника с Ади. Рейхсмаршал неожиданно пришёл к мысли, что, несмотря на то что он только что сделал замечание Бургдорфу, тот во время встречи вёл себя точно так же, как повёл бы себя Гитлер. Мелочно и заискивающе. Да, да, Ади всегда себя вёл с промышленными магнатами именно так: заискивающе. Чуть ли не на колени падал, заглядывал в глаза, преданно слушал всякого рода бред…

И тут Герингу припомнился ещё один случай, связанный с Гитлером. Это случилось за несколько дней до «ночи длинных ножей». Рейхсмаршал прекрасно помнил, как фюрер несколько раз изменял списки штурмовиков Рёма, тех, кого предстояло ликвидировать в ту памятную июньскую ночь. И изменял не потому, что хотел кого-то помиловать. Изменял из-за самого Рёма. То он его вносил в список. То через час убирал. И так в течение двух суток. Ему, Герингу, а также Геббельсу и Гиммлеру Гитлер тогда доказывал, что, мол, не хочет крови «толстяка Эрнста», что, мол, восхищается всем тем, что тот сделал для партии. Однако на самом деле и Геринг, и Геббельс, да и скорее всего и Гиммлер прекрасно понимали: в тот момент Гитлер просто трусил. Он боялся, что штурмовики предупредят его действия и первыми нанесут удар. И тогда найденный у него «расстрельный документ» станет самым веским аргументом для ликвидации фюрера. Сегодня никто не знает того, что произошло тогда. А он, Геринг, помнил, как Ади едва не скулил от страха, и если бы…

Да что тут вспоминать! Теперь нужно думать о будущем. О том будущем, которое он построит себе сам, без Адольфа.

Рейхсмаршал вновь закрыл глаза. Так легче думалось. И планировалось.

Старков прошёл к шифровальщикам, но у тех для него ничего не было. Впрочем, повод для волнений пока тоже отсутствовал. «Вернер» выходил на связь по необходимости, так было оговорено заранее. Случалось и раньше, что он дней по десять не тревожил эфир. Но именно сегодняшнее молчание по непонятной причине встревожило старика.

Глеб Иванович обвёл зал взглядом, задержал его на Галине.

Девушка сидела за своим столом. Глубоко склонившись над столешницей, в свете настольной лампы трудилась над текстом.

Вроде всё было как обычно. И здесь, и у него. Галя на месте. Ким отбыл к Баграмяну без происшествий. Наружного наблюдения за собой полковник не заметил, что говорило о том, что его диалоги с Костей и Фитиным остались в тайне. Всё в порядке. Но почему тогда там, внутри, свербит и давит? От чего такое нервное, странное ощущение тревоги?

Старков ещё раз бросил взгляд на девушку, та так и не подняла головы, была занята, открыл дверь, задумчиво-медленно покинул шифровальный отдел.

«Нет, – сказал сам себе Старков, выйдя в коридор, – так не годится. Ведёшь себя, словно кисейная барышня. Проснулся не с той ноги? Гнать нужно от себя негативные мысли. Они только мешают трезво оценивать обстановку, спокойно и логично рассуждать. Вся паника от таких вот глупостей. Хотя, с другой стороны, при чём тут – проснулся? Всё от Указа, будь он неладен. Покоя не даёт. Сто раз его анализировал и ничего не нашёл. Абсолютно ничего. Но ощущение опасности никак не желает исчезать. Хоть убейся! Будто на минное поле ступил».

– Приветствую, Глеб Иванович. – Старков обернулся на голос руководителя шифровального отдела – полковника Студнева. Тот вышел из своего кабинета с папкой документов в руках. – Новость слышал? Маршала Победы второй Звездой Героя отметили.