— Переведи албаю, нам потребуется четверть часа, чтобы полностью оставить эту часть города и перейти на правый берег.

— Достопочтенный албай Озчелик говорит, что вы можете не торопиться, он готов ждать столько, сколько будет нужно.

— Четверти часа будет вполне достаточно.

Алекс вскинул правую ладонь к козырьку, давая понять, что разговор окончен. Озчелик и его офицеры отсалютовали в ответ. Развернув лошадь, капитан направился обратно в город, остановился около постовых.

— Унтер-офицер, снимайте пост и следуйте в казарму на правый берег!

— Слушаюсь, господин капитан!

Руоссийские солдаты оставляли османийскую часть города в почти полной тишине. Кривые, узкие улочки Олумоца будто вымерли, даже ветер настороженно притих, только стучали по камням мостовых каблуки солдатских сапог, да подковы капитанской лошади.

Первые дни правый берег напряженно наблюдал за жизнью левого, османийцы вели себя вполне корректно и никаких репрессий по отношению к местным жителям не учиняли. Единственное, что можно было назвать необоснованной жесткостью, османийцы полностью прекратили любое сообщение между двумя частями города.

Постепенно все страхи развеялись за судьбу себрийцев, а лишенный привычного женского общества капитан Магу стал намного больше внимания уделять службе к большому неудовольствию его подчиненных, успевших привыкнуть к вольготной жизни на левом берегу.

Со дня ухода с правого берега прошла ровно неделя, было чудесное солнечное утро, когда Магу отыскал посыльный от капитана Осигова.

— Господин капитан, вас господин капитан на батарею подняться просят.

Судя по встревоженному лицу солдата, произошло что-то экстраординарное. Толком добиться от него разъяснений не удалось, пришлось начать подъем на террасу в надежде, что сам командир батареи сможет объяснить причину столь срочного вызова более толково, чем его солдат.

С террасы, где расположилась батарея капитана Осигова, узкие улочки левого берега почти не просматривались, город представал скоплением рыжих черепичных крыш. Зато мост через Сдарку и площадь перед церковью Олумоца были хорошо видны. И происходящее там очень не понравилась капитану Магу. Бело-серо-черная толпа на площади, а вокруг цепи солдат в синих мундирах, на солнце поблескивали примкнутые штыки.

— Возьмите.

Алекс взял предложенный Осиговым бинокль. В оптику все выглядело еще хуже, кроме османийских солдат на площади присутствовали еще какие-то вооруженные люди, но явно не имевшие отношения к регулярной армии. Судя по всему, это были местные башибузуки.

— Давно себрийцев начали на площадь сгонять?

— С полчаса прошло. Я сам не сразу понял, что происходит. А как сообразил, сразу за вами послал.

Надо было что-то решать. Османийцев было вдвое больше, чем у него штыков, даже, если взять на вылазку всех солдат, кого можно. Зато у них не было артиллерии, четыре скорострельные гаубицы на господствующей высоте — серьезный аргумент. Основная же проблема была в том, что демаркационная линия проходила по Сдарке, перемирие никто не отменял и мирный договор вот-вот должен быть подписан.

Алекс решил взглянуть на то, что происходит у моста. А там, к его удивлению, все было спокойно. Османийцев, правда, было много больше, чем обычно, не меньше двух взводов, винтовки с уже примкнутыми штыками. Но все они, за исключением единственного часового у въезда на мост, стояли спиной к правому берегу. Их задачей было предотвращение попытки прорыва себрийцев на спасительную руоссийскую сторону Олумоца, буде таковая состоится.

Капитан вернул бинокль владельцу, артиллерист тут же направил его на церковь.