ГЛАВА IV

Развернуть судно втроём нам не удалось; после нескольких бесплодных попыток мы стали вёслами отталкиваться от берега, и течение само потихоньку сносило нас к городу.

Когда река стала шире, Акакию удалось развернуть ушкуй. Теперь можно поставить парус. Мы поставили малый — с большим управляться вдвоём без должного навыка было тяжело и неудобно.

Дыма над Москвой уже не было.

Мы подошли к Москве поближе — вдали виднелись постройки предместья — и пристали к берегу. Дальше продвигаться было опасно. Кто в Москве хозяйничает — мы не знали. Может — злобные крымчаки рыщут по пепелищам, отыскивая оплавленные куски серебра и золота. В богатых домах и церквях злато–серебро было, не всё успели забрать с собою хозяева.

Как избранный атаман, я решил не рисковать судном с грузом, а наведаться в город в одиночку.

Перекусив наскоро сухарями и напившись чистой речной воды, я двинулся к городу по грунтовой малоезженой дороге, что вилась вдоль Яузы. Навстречу попадались редкие беженцы — с закопчёнными лицами, в прожженной местами одежде.

Я подошёл к небольшой группе жителей, что присели отдохнуть в тени.

— Здоровьичка всем.

В ответ — молчание и пустые безразличные взгляды. Понятно — люди были в психологическом шоке от увиденного и пережитого.

Чем ближе я подходил к Москве, тем больше встречалось мне беженцев. Кто‑то шёл сам, кого‑то жители несли на себе. Маленькие дети держались за юбки матерей, отцы семейств несли на себе узлы с нехитрым скарбом, что успели захватить в суматохе.

Уже недалеко от города я увидел троих степенных мужиков с топорами за поясом. По характерной манере носить топоры я опознал в них рязанцев. Так носили инструмент только они. Под тяжестью топора пояс перекашивался на одну сторону, и рязанцев называли «косопузыми».

— Из Рязани? — спросил я.

— Из неё, родимой.

— В Москву?

— Да ты чего, совсем без глаз, али не слышал ничего? — изумились мужики. — От Москвы, почитай, не осталось ничего. Эвона, сам погляди.

— Да видел я, но думал — отстраивать спешите.

— Эх, милок, не скоро ещё Москва подымется. Из Рязани пришли князю Бутурлину хоромы ставить, а тут беда такая. Назад в Рязань возвертаться никак не можно — везде басурманы проклятые рыщут — так и в полон попасть можно. Вот сидим, думу думаем — куда податься. Дома семьи ждут, а чего вертаться без денег — без них никак нельзя.

Я оглядел мужиков повнимательнее. Инструмент у них точёный, руки — лопатами, в ссадинах, стало быть — трудяги, а не лихие разбойники с большой дороги. Да и в глазах тоска. Понятно, заработать в Москву шли, а тут — огненный кошмар.