— Легче?
То нечто, мокрое, горячее и давящее, исчезло с ее головы и глаз, но светлее не стало… Самую малость, возможно. Или она придумывает?
Мужчина… Этот голос точно был мужским. А еще таким глубоким и низким, будто доносился из-под земли или из гулкой пещеры, отчего по ее спине прошла дрожь страха. И немного рокочущим, тоже наталкивающим на непонятные ассоциации с чем-то мощным и пугающим. Но она не могла вспомнить, с чем именно. Попытки же напряженно вспомнить только усилили мучительную боль в голове.
— Расслабься, — огромная, жаркая и сухая ладонь легла ей на виски и глаза, вновь опустив дрожащие веки, словно хозяин голоса не позволял осмотреться. — Не принуждай себя. Понемногу… Не напрягайся.
Ее окутало теплом. Таким неожиданным, очень приятным, словно солнечными лучами согрело. А еще запах… невероятно уютный, очень знакомый вроде, сладкий… и острый одновременно. И свежий, как воздух в лесу. Но и пряный еще… Успокаивающий и тревожный, будто тысячи оттенков смешались в этом аромате, каком-то до дикости мужском, но и… дарящим чувство защищенности, прогоняющим страх, что неясно почему заполонил душу.
По телу мурашки пробежали, как молния рядом ударила.
— Кто ты? — выдохнула она, отчего-то испытывая слишком много разных эмоций и ощущений. Потерялась. Запуталась в страхе, собственной памяти, обилии раздражителей и этом запахе.
— Кто? — показалось, что человек… мужчина, чуть улыбнулся. — Считай, местный ведун. Знахарь. Тебя ко мне привезли, чтоб помог привести в сознание…
— Кто? — опять едва не всхлипнула.
Ей не становилось ни понятней, ни легче!
Наоборот, от его слов в голове опять зазвучало какое-то отдаленное эхо криков и грубого смеха, явное понимание ужасной угрозы, отчего все тело затрясло.
Знахарь ощутил эту дрожь, видно, рукой, что так и не убрал с лица.
— Не бойся, — приказал ей? — Не важно уже, кто привез. Тебя никто не тронет. Мое слово.
Он настолько веско это произнес… Так окончательно… Будто земля свое слово сказала. Твердыня, которую ничто поколебать не в состоянии. Не оспорить человеку такую волю. И даже рокот в этом голосе почудился, будто гулкий камнепад или рык дикого зверя…
Или же, вероятней всего, это у нее в ушах шумело от головной боли, что нарастала.
Она не могла понять. Сжалась вся, судорожно вдохнула, все еще не в состоянии использовать глаза из-за давления его руки. А без зрения совсем потерянной себя чувствовала! И так страшно! Ничего не понятно, не разобрать… Почему она не видит?!
— Мои глаза!.. — хотела попросить, чтобы дал ей волю, позволил нормально осмотреться, но почему-то умолкла, не договорив.
— Не бойся. Тихо, — повторил вновь это веское распоряжение, только тише, как-то осторожней, что ли. — Не пытайся сейчас смотреть. Ты головой ударилась, сотрясение у тебя, отек мозга, скорее всего. Потому так долго без сознания была, что плохо, конечно. Думаю, ты сейчас не сможешь ничего увидеть. Я такое редко видал, но ты на свет едва реагировала, когда проверял, — как-то тяжко вздохнул ее собеседник, словно извиняясь перед ней. — Дай восстановиться мозгу и глазам. Хотя они и целы. Но, видно, из-за отека нерв или центр пережат. Должно отпустить.
— Вы врач? — растерялась, пока не в состоянии полностью осмыслить значение сказанного.
— Нет. Правда, можно сказать, медик, бывало… — он будто бы хмыкнул, как-то… так же тепло, как то потрескивание, что она продолжала слышать. — Да и помотался по миру и по жизни, всякое повидал и научился многому. НЕ дергайся, просил же, — уже строго прикрикнул, когда она попыталась повернуться. — Капельница стоит. Еще немного, пара минут и уберу. Надо же тебя подлечить.