— Виктор Антонович, вы ведь не сделаете мне ничего дурного, — произнесла она. — Во имя нашего прошлого, во имя нашей дочери. Я и так — полностью ваша.
Сила, которую она вложила в эту реплику, сломала бы любого нормального мужика…
— Ты знаешь, что на меня твои фокусы не действуют, — спокойно ответил Неживой. — А плохого я тебе, конечно, не сделаю. Пока.
— Вы задаете абсолютно невозможные, страшные вопросы, — сказала Эвглена Теодоровна в отчаянии.
— Не хочешь разговаривать — я подожду. Давай перейдем к делу номер два. Где ты прячешь свою больничку?
— Здесь, на втором этаже.
— Отлично. Очень хочется посмотреть. Не откажешь старому другу в короткой экскурсии?
Эвглена Теодоровна тяжко вздохнула.
— Если вы настаиваете…
…Елена отпрянула от двери, возле которой она подслушивала, добежала на цыпочках до операционной, повернула к главной лестнице и выскользнула из медицинского блока. Закрыла стальную дверь с надписью «Второй» (красные буквы на белом фоне) и только тогда надела тапочки…
…Виктор Антонович Неживой остро взглянул на портьеру, скрывавшую дверь в «больничку», и широко улыбнулся.
Необычные звуки ворвались в мир нашей тоски…
Я привстаю на локте. Сажусь. Тетя Тома тревожно выглядывает из своей каморки, затем выходит и смотрит вдоль коридора. Что ей там видно, не знаю. Слышен рев, то ли человеческий, то ли звериный. И тут же — отчаянный стон Эвглены: «Разбил!»
Все это далеко, но отчетливо. Похоже, из будуара. Наверное, дверь в будуар открыта, иначе хрен бы я что услышал. И вдруг рев обрывается. Торопливое шлепанье — где-то там, в конце коридора (ага, Купчиха забегала), — и снова ее стоны: «Разбил, скотина!.. Урод!.. Вот ведь урод!..» Потом яростно громыхает каталка; звук приближается…
Везут кого-то нового.
Низкорослый крепыш с бычьей шеей — в одних носках. Носки черные, длинные, почти до колен. На редкость волосатый дядечка. Пристегнут к каталке четырьмя ремнями. Лежит неподвижно, глаза закрыты.
Эвглена плюхается на свободную койку и произносит совершенно неожиданное для нее слово:
— Блин…
— Наш друг под наркозом? — интересуюсь.
— Какой наркоз?! — вспыхивает она. — Вазой его по башке долбанула!