— Ты моя отличница, — сказала мать.

— Если б знали вы, из какой крови растут стихи, — откликнулась Елена, меняя перчатки. — Дальше, как я понимаю — ты?

Она бы и сама справилась, но время поджимало: скоро явятся клиенты. На очереди стояли лодыжка и почка. Число заказов ко вчерашнему вечеру прибавилось — купить новые «игрушки», кроме Алексея Алексеевича, изъявили желание еще двое: один — постоянный клиент, и новый человек. Именно этот новый и запросил пальцы — на пробу. Зачем ему «на пробу» все десять — его, конечно, дело, но рекомендация пришла от серьезнейшего, давнего посредника.

— Ты будешь звонить ПАгоде? — спросила Елена.

— Зачем?

— Рассказать про Скандинавию и китайцев.

Мать не ответила: занята была.

— Тогда скажи мне номер телефона, я сама позвоню.

— Что за вздор? Подай зажим.

Тончайший слой костяной пыли покрыл пластик стола. От ноги пациента отделился сочный кусок: нога укоротилась дюймов на пять. А чтобы избежать возражений, пациент получил очередные кубики кетамина внутривенно. Работа кипела.

— Тебе чего, Саврасов? — осведомилась Эвглена Теодоровна, не поворачивась.

В операционную заглядывал карлик-получеловек. Ухватившись за дверную ручку единственной конечностью, он окинул взглядом помещение:

— По жене соскучился.

— Спасибо, милый, я очень тронута.

Его бархатный баритон, его блестящие глаза могли бы свести с ума не одну женщину. Возможно так и было — в прошлом.

— Помощь нужна? — предложил он голосом, полным искренности.

Елена засмеялась. Мать, наоборот, не приняла абсурдную шутку.

— Если ты понадобишься, мы тебя непременно позовем.

Урод ушел, ловко балансируя на своих обрубках. Как он сохранял вертикальное положение — только ему ведомо.

— Поворачиваем, — скомандовала мать. — С датчиками аккуратнее.