Набожная монашка испугалась и плюхнулась на колени со словами:

– Простите меня, дуру, я не хотела вас обидеть.

– Встань, дитя моё, – продолжал байкер, – я не икона, чтоб передо мной на коленях стоять.

Девушка поднялась.

– Глаша, – продолжал я, – тебя гнусно обманули. Помоги нам вернуть батюшке его жену и разобраться, куда пропал наш друг Борис.

– Бронислав, – сказала девушка, – ответь мне: это правда?

– Это правда, дорогая. Я вижу, когда люди врут.

– Тогда я скажу вам, – она посмотрела на священника. – Ваша жена…

За углом послышались шаги.

– Тихо всем, – шикнул я, вслушиваясь.

Шаги приближались.

– Это может быть сторож, – предположил Броня и чувственно посмотрел на монашку. – Спаси нас или погуби!

Бесшумно распахнув окно, Глашка, закрыв лицо руками, отошла в угол кельи. Первым влез батюшка, потом Бронька, потом я и тут же потянулся к ручке окна. Только бы не скрипнуло… Уф, прямо пот прошиб. Петли оказались смазаны, закрылось окно так же бесшумно, как и открылось. Мы быстро сели на пол, а через несколько секунд мимо окна продефилировала мужская фигура.

– Это кто? – спросил я.

– Старик Афанасич. Сторожем работает, – объяснил Бронислав. – Глашенька, спасибо тебе.

А Глашенька стояла ни живая ни мёртвая. М-да, ситуация получилась не из лучших… Вот при таких обстоятельствах даже в мыслях не хочется допускать нашу поимку. Но пока всё тихо. Значит, мы не замечены. Оплошностей не было: говорили тихим шёпотом, окно не выдало, а внутрь залезли и того тише. Келью описать не могу, свет включать, естественно, не стали.

Монашка села к нам на пол. Даже по её шёпоту было слышно, как она дрожит от страха.

– Вы понимаете, что мне за это будет, если матушка узнает? – робко произнесла она. – Я не знаю, зачем я это сделала? Зачем впустила вас?

– Не бойся, дитя моё, – прошептал отец Виталий, который лучше всех нас понимал глубину последствий этого поступка и, наверное, от стыда был краснее рака, – я защищу тебя, что бы ни произошло.

Он прижал к себе это хрупкое создание и погладил по голове, потому как наша спасительница бесшумно расплакалась от такого потрясения. Через несколько минут батюшке удалось её успокоить, и она сказала тихим голосом: