Интересно, откуда у Златы взялось это уральское «чо»? Видимо, у меня иногда в речи проскакивает. Надо следить за собой.
Помню, мой отец давно уехал на Север, речь изменилась, стала похожа на московскую (в Нижневартовске говорят почти по-московски, что удивительно), а когда начинал с бабушкой по телефону беседовать – через два слова обратно на уральский говор перескакивал. Потуда, посюда, углан, барагозить… Интонации эти родные и неповторимые. Хоть святых выноси. За километр слышно – Урал идет. Родина!
68. Сон в летнюю ночь
Иногда я думаю, что жену в нашу семью подкинули. В наказание. Иначе трудно объяснить, откуда среди «сов» взялся ярко выраженный «жаворонок». Может, Лариса в прошлой жизни мешала людям спать? Иисусу в Гефсиманском саду, например. Или еще кому. Высшие силы, как известно, не мстят, они воспитывают.
Явление.
Дизайнер Злата появляется в полосатом платье и в кружевных колготках. Эти колготки перешли к Злате в подарок от двоюродной сестры Ники и считаются у нее балетными (балет – Златина священная корова). Поверх колготок надеты розовые носки с Нюшей из «Смешариков». Я моргаю. Мне смешно, у жены легкая эстетическая контузия.
Злата, несомненно, очень довольна своим внешним видом. Вертится перед зеркалом в коридоре, танцует, затем прибегает в комнату, радостная:
– Мама, можно завтра в театр я надену колготки с носочками?
– Завтра посмотрим, – говорит жена уклончиво. Спорить со Златой трудно, а сказать «нет» почти невозможно.
Вечер. Пора укладываться спать. Дети еще полны сил, а жена, как жаворонок, уже в бреющем полете. Она убредает в спальню, я гоняю детей чистить зубы и спать. Думаю, часа через полтора мне это удастся. Потом час-два подождать, и они уже спят. Делов-то.
Злата умело пользуется слабостью матери. Прибегает в спальню:
– Мама, мама! – Лариса еле открывает глаза. – Давай завтра не будем смотреть, а сразу наденем колготки для балета? Хорошо?
– Хорошо, – бормочет жена и засыпает, не успев засмеяться.
69. Сестры свободы
Утро. Жена варит кофе. Открывает шкаф, чтобы достать кружку… В ту же секунду появляется Василиса в пижаме и с Чрезвычайно Таинственным Видом вешает перед ее носом исписанный листок. И удаляется. С тем же самым Чрезвычайно Таинственным Видом.
Жена читает и начинает смеяться.
Это манифест.
Только жена решила закрутить гайки (Василиса, каждый день моешь посуду, вытираешь пыль, наводишь порядок у себя в комнате), как у нас в доме появилась оппозиция и Résistance. Еще немного, и партизаны уйдут с пластиковыми мечами в сельскую местность и будут корчить непримиримые рожицы из-за каждого фикуса.
Кстати, не зря Василисе так понравилась книга Дубровина «В ожидании козы». Она свой манифест почти слово в слово оттуда списала (с поправкой на братьев-сестер):