Александра тихо заплакала, уткнувшись ему в грудь, и Пирс с опозданием сообразил, что, возможно, сказал ей слишком много, показал ей себя не с самой лучшей стороны.

– Но де Маршанд не угрожал моей жизни. – Она всхлипнула. – А ты сражался за жизнь. Это не одно и то же.

– Нет, это не так. – Пирсу очень хотелось как следует встряхнуть ее, чтобы избавить от ненужных мыслей. Или зацеловать. Или… В общем, он был готов на все, чтобы только не позволить ей сломаться под грузом боли и вины. – Ты видела, что он сделал из леди Трокмортон. Ты сражалась за свою жизнь, Александра, в этом нет и не может быть сомнений. Жизнь может быть хуже смерти, и этот человек мог превратить остаток твоего детства в сущий ад. Он мог сделать больше, чем сделал.

Александра несколько долгих минут молчала, порывисто дыша. Она все теснее прижималась к мужу, словно пыталась согреться его теплом.

Пирс ее прекрасно понимал. Ему хотелось поглотить ее, впитать, приковать к себе, чтобы они больше никогда не расставались. Он жаждал увезти ее домой и запереть в замке, где он всегда будет уверен в ее безопасности.

В нем копилось и разрасталось глубокое неиссякаемое чувство, настолько сильное, что оно могло сокрушить его самого. Пирс в этот момент отчетливо понял, что ради нее пройдет через ад. Он убьет всех драконов и в одиночку разгромит армии. Он обойдет земной шар и положит к ее ногам всех ее врагов. Причем победа ему обеспечена.

Конечно, он всего лишь человек. Мужчина. Однако то, что кипело в его венах, делало его всемогущим. Для этого существовало слово, но оно не могло передать всю силу чувства.

Всю свою жизнь он был лишен чувства принадлежности чему-то или кому-то. Он никогда не понимал таких слов, как «дом» или «семья», и понятия не имел, что они значат для других.

До этого момента. До нее.

И сейчас, прижимая к себе жену, он выдохнул страдания, боль и недоверие, бывшие его извечными спутниками.

Он вдохнул смелость, давшую ему возможность произнести слова, о которых он никогда не помышлял.

– Мне кажется, возможно, я тебя люблю. – Он повторил ее признание, испытывая радостное возбуждение. – Я полюбил тебя в тот самый момент, когда впервые увидел в тумане на железнодорожной платформе. Я люблю тебя, моя храбрая прекрасная жена. Видит Бог, я тебя обожаю.

Александра повисла на нем, и в темноте он никак не мог заглянуть ей в глаза.

– Пирс?

– Да, любовь моя.

– Пирс, я… – Она внезапно отшатнулась, и Пирс ощутил на своей рубашке нечто мокрое и липкое. – Пирс, мне холодно.

Он подхватил ее на руки, не дав упасть, и побежал к выходу из тоннеля, все время выкрикивая ее имя и не получая ответа.

Патрик не промахнулся, понял он. В этом причина ее бледности. Просто в состоянии шока Александра не чувствовала боли.

Пирс бежал, и каждый удар его сердце был молитвой. Каждый вздох было мольбой.

Не забирай ее у меня.