Голос Кристиано перешел в надрывный крик:
— Нет, не делал я ничего такого! Да пошел ты! Ты не заставишь меня признаться в том, чего я не делал. И друзей у меня нет. А хочешь знать почему? Потому что все считают, что ты не в своем уме. Псих несчастный, вот ты кто...
К горлу подступил комок, но он бы скорее вырвал себе глаза, чем пустил слезу.
Рино Дзена уже никого не слышал. Его словно засосало в воронку глухого ужаса. Перед глазами замаячил социальный работник с командой карабинеров, размахивающий у него под носом сочинением Кристиано.
Они заберут у него сына. Навсегда.
Этого не должно произойти, потому что без Кристиано он ничто.
Рино проглотил ком, застрявший в горле, и прикрыл глаза руками.
— Да как тебе только такое в голову пришло? — сказал он тихим голосом, широко раздувая ноздри. — Сколько раз я тебе повторял, что все надо держать в себе... Что никому нельзя показывать, что ты на самом деле думаешь, они же тебе это в жопу вставят. Мы с тобой одной веревкой повязаны, ты это понимаешь? И все ее хотят порвать. Черта с два, ни у кого это не выйдет. Я всегда буду с тобой, а ты будешь со мной. Я буду помогать тебе, а ты мне. Пораскинь мозгами, неужели сам не понимаешь, что нельзя так подставляться? Вспомни про черепах, какой у них панцирь. Ты должен быть сильным, чтобы никто не смог сделать тебе больно. — И он треснул кулаком по панели с такой злостью, что откинулась крышка бардачка, вывалив наружу мятые обертки и прочий хлам.
— Папа, ну зачем ты так? Почему ты мне не веришь? — выдавил Кристиано, глотая слезы.
— Не надо только мне нюни разводить! Тебя здесь никто не обижал. Ты что, девчонка? Заплачь мне еще!
Данило жестами показал Кристиано не заводиться и помалкивать, а сам попробовал вступиться:
— Ладно тебе, Рино, он сказал правду. Твой сын не врун. Ты его знаешь.
Рино чуть не разорвал его на куски.
— А ты заткнись! Не встревай! Я же не встреваю между тобой и твоей шлюхой женой? Я с сыном разговариваю. Так что цыц мне тут.
Данило опустил глаза.
Кристиано вытер глаза руками. Никто не решался подать голоса. Повисло молчание, нарушаемое только поднимающимся от реки гулом и шуршанием трущихся о кузов фургона веток.
Они остановились на площадке у заброшенной установки, в семидесятые годы качавшей здесь речной песок. Высоченные горы песка полукругом поднимались вокруг изъеденной ржавчиной техники.
Кристиано выскочил из машины и пустился бегом в сторону вышки.
Остановился он перед обветшалым строением с выбитыми окнами и исписанными стенами.
Хотелось двинуть домой, хоть бы и на своих двоих. Идти было далеко, но это не важно. Холодно, конечно, но дождя какое-то время не будет. Погода менялась. На юге серую пелену прорвало, и в просветах показалось ясное синее небо. Над головой пронеслась пара бакланов. Издалека доносилось гудение вздувшейся от дождя реки.