На площади глаза разбегались от количества всевозможных палаток и прилавков. На помосте выступали танцоры и музыканты. Прямо в толпе лавировали жонглеры. Торговцы зазывали покупателей, которые задорно пытались сбить цену. Больше для азарта.

   Среди взрослых носились дети с лицами, разрисованными под разных зверьков. Кассия проводила их взглядом. По губам скользнула теплая улыбка. А карие глаза тронула легкая мечтательная поволока. Хоть наследником Кассия и Дамиан не обзавелись, детей она очень любила.

   – Пойдем. Потанцуем с остальными, – предложил он, взяв за руку.

   Стоило им отвернуться, как раздался пронзительный детский вскрик. Сверху на площадь спикировала крылатая тень. Гарпия. Черные перья блеснули на солнце, спутанные лохмы взметнулись в воздух, а острые когти на тонких девичьих руках ухватили одного из малышей. Он завизжал, пытаясь вырваться, но тщетно. Люди бросились на помощь, но гарпия уже взмыла в воздух.

   – Стой здесь! – крикнул Дамиан.

   Он подбежал к жонглеру. Тот выступал с несколькими недлинными клинками, но сейчас замер. Дамиан выхватил у него один, бросаясь к ближайшему дереву, чтобы ловко, как дикий кот, взмыть по нему. А потом перескочить на крышу и броситься следом за гарпией, все удаляясь от площади.

   В небе тем временем появилась вторая тварь. Она бросилась к Дамиану, выставив вперед и птичьи лапы, и человеческие руки с острыми когтями. Он едва успел уклониться. Клинок ярко блеснул на солнце, но гарпия вовремя отпрянула. Раздался хищный птичий вскрик.

   – Ну, уж нет, – качнув головой, пробормотала Кассия. – Не буду я стоять в стороне.

Глава 7

Телефонный звонок разбудил меня рано утром. Ночь выдалась муторная, с липкими тягучими кошмарами про болота. Так что когда я подняла голову, то оказалось, что прическа ничуть не лучше, чем у кикиморы. А именно спутанные темные лохмы, вовсю падающие на глаза. Пытаясь зачесать это безобразие пальцами назад, я ответила на звонок.

   Оказалось, что звонит новая директриса детдома, где раньше работала моя сестра. Судя по скрипучему голосу, дамочка из разряда вневозрастных, уходящих со своих должностей сразу в гроб. Потому что таким энергетическим вампирам не выжить на пенсии, где нет подчиненных, на которых можно порыкивать.

   – Что бы Элеонора ни натворила, она пропала, – прерывая недовольную тираду, я нагло зевнула, заваливаясь обратно на подушку. – Поехала спасать ребенка, полезла под пули, впала в кому и исчезла прямо из больницы.

   Я тихо фыркнула. Со стороны послушать – ничем не лучше детских отговорок про домашку, которую съела собака.

   – Да хоть на Марс улетела! Мне куда ее вещи девать? Это прошлый директор хлам по кабинетам разводил! У меня такого безобразия не будет.

   Пришлось отдирать свою сонную тушку от постели и тащиться в детдом. Все-таки я не могла позволить, чтобы вещи Элеоноры выкинули в мусорку. Хотя приехав, я обнаружила, что директриса подняла шум из-за ничего. Пара книжек по психологии, потрепанный ежедневник, чашка с давным-давно засохшим ободком кофе и фото нашей семьи. Стоило последней оказаться у меня в руках, как с губ сорвался тихий вздох.

   – Где же ты сейчас, Элеонора? – прошептала я, обводя пальцем лицо сестры на фотографии.

   Такая теплая улыбка, такие блестящие карие глаза. Мы мало общались в последние годы до исчезновения, и сейчас я об этом жалела. Очень-очень сильно.

   Директриса уже ушла, стуча черными лодочками. Пользуясь этим, я забралась с ногами на диван и обняла колени, утыкаясь в них лбом. В итоге, и не заметила, как тихонько приоткрылась дверь. Только дернулась, когда мне на плечо в лучших традициях хорроров легла маленькая ладошка. Я вскинула взгляд.

   Передо мной оказалась девчушка в джинсовых шортах и футболке не по размеру. Светло-русые волосы были затянуты в высокий хвост, а пара прядок перекручены тонкими ленточками. На запястьях – фенечки из ниток, на шее – кулончики из всякой ерунды.

   – Я тоже по ней скучаю, – девчушка присела на край дивана.