Марианна повела нас через сверкавшую нержавеющей сталью кухню в пустой прохладный зал. Гостей еще не было, ресторан открывался в пять пополудни. В глубине зала за одним из столов восседала старая леди. Она была в тени, но о ее возрасте можно было судить по сгорбленной спине и клюке, стоящей рядом.
– Познакомься, мама. Это Алекс и Джей, они будут у нас работать, – Марианна отошла, выставив нас на обозрение. Леди придвинулась. Ее глаза, словно два гарпуна, вцепились в нас… Голову ее покрывали мелко вьющиеся жесткие волосы, напоминающие проволочную губку для снятия нагара и накипи. «Донна Роза» – подумал я, вспомнив мультфильм с похожей старухой.
Мы поклонились.
– Не вздумайте воровать! – произнесла леди голосом, таким же жестким и колючим, как ее глаза и волосы.
– Мы не воры, мадам. – Мы поклонились еще раз. Донна Роза отпустила нас взмахом руки, а Марианна повела к выходу.
– Поздравляю, ребята, вы приняты. Добро пожаловать в бизнес семьи Папарис.
– Спасибо, мэм.
– Зовите меня просто Марианна.
– Окей, Марианна.
Она коснулась Юккиного плеча.
– Не знала, что русские такие сильные.
На кухне
С тех пор мы вкалывали в двух местах: с утра до обеда в мотеле, с обеда до полуночи в ресторане. Юкке досталась должность официанта, а мне местечко на кухне. Я стал сэлад-мэном или салатником. Бельмондо спросил:
– Кто будет официантом?
– Я, – не мешкая, ответил Юкка.
Я злился на то, что он не спросил моего мнения, а просто взял и заграбастал себе доходное местечко с чаевыми. Хапуга, а не друг.
Мы съездили в супермаркет, где Юкка прикупил себе черные брюки, белую рубашку и черную бабочку. Я же взял пачку белых обтягивающих маек на лямках и синие строительные джинсы. Теперь я походил на итальяшку: волосы темные, на шее красный платок, а загорелую грудь облегала белоснежная майка в рубчик. Сквозь ткань торчали волосы. Я тут же вспомнил один случай, произошедший в прошлом году на лекции. От скуки я рассматривал свои синие брюки и заметил, что на внутренней стороне бедра торчит нитка. «Непорядок», – подумал я и дернул нитку что есть мочи. В следующий миг все уставились на меня недоуменными глазами. Причиной тому был вопль, который я издал. Нитка оказалась волоском, проткнувшим ткань брюк. Пришлось что-то мямлить про боль в суставах, чтобы профессор не счел вопль за хулиганство и допустил меня к зачету.
В ресторане уже был один салатник, Джон, мальчишка-подросток, дальний родственничек семьи Папарис. Мы с малышом Джонни работали посменно. Он ввел меня в курс дела.
– Если салат упал на пол… – малыш Джонни перевернул тарелку с готовым салатом, высыпав ее содержимое на коричневый кафель, – ты делаешь вот так. – Джонни сгреб салат рукой и швырнул обратно в тарелку. – Продукты нельзя выбрасывать.
Я послушно кивнул.