И по тому, как скованно она это делала, по тому, как поспешно отвела глаза, Яна поняла: врет. Знает.

Потом она не могла объяснить, почему ее осенило. А может, и не осенило вовсе, ведь именно это подозрение она пришла проверить.

— Он узнал, что бабушка ему изменила? Что мама — не его дочь?

Очередное полотенце выпало у Натальи из рук. Она впилась в Яну глазами.

— Откуда ты?.. Нюра никому не говорила. Только мне. И то, потому что себя не помнила, только Ваську из петли вытащила… Она потом страшную клятву с меня взяла, детьми заставила поклясться, что не скажу никому. Как же ты узнала?

— Случайно. Встретила маминого настоящего отца и догадалась. Нет, вру, не догадалась, подумала только и тут же отмахнулась от этой мысли. Этот человек — большой начальник. И тогда тоже ходил в начальниках, правда, рангом пониже, но все равно. Как он мог сойтись с уборщицей рабочей столовой занюханного райцентра? Да и чем она могла его прельстить?

— Много ты понимаешь! — обиделась Наталья. — Нюра в молодости была редкой красоткой, по ней половина здешних парней сохли. И уборщицей она была не всегда. Сначала работала официанткой в горкомовской столовой. Это уж потом, после Олькиного рождения ее оттуда выперли. Придрались к какой-то мелкой провинности, а на самом деле из-за внешности прогнали. Нюрка после родов подурнела очень. Бабки наши говорили, что дочь у нее всю красоту отняла. Может, потому она Ольку и лупила. Но скорее из-за Васи. Из-за смерти его.

— Как он узнал, что ребенок не его?

— Не знаю. Говорю же, Нюра об этом никогда не рассказывала, только в самый первый день, когда прибежала сюда в слезах. И говорила-то обрывками, сквозь рыдания не поймешь ничего.

— А настоящего отца не назвала?

— Нет. Сказала только, что из приезжих партийных.

— Наверное, все было так, — рассуждала Яна, бредя с Сергеем по пыльному проселку. — Комсомольский начальник приехал сюда из Старграда в командировку. Увидел хорошенькую официантку и соблазнил. Или она его соблазнила. У бабки с дедом долго не было детей. Мама шестьдесят восьмого года рождения, а бабка — тридцать девятого. Замуж она вышла в двадцать два. И на седьмом году брака, наверное, сообразила, что ее Вася бесплоден. Вот и выбрала отца для ребеночка — заезжего, чтобы по городу не пошли слухи. Видно, любила она Васю. Сначала все у нее получилось, как задумывала. Забеременела, родила, муж ничего не заподозрил. Пять лет после этого они прожили в любви и согласии. А потом Вася как-то узнал, что у него не может быть детей… — Яна посмотрела на Сергея и поняла, что тот ее не слушает. Взгляд у него был какой-то странный — отрешенный и сосредоточенный. — Что с тобой? — спросила она. — Ты о чем думаешь?

— А? Да так, ни о чем. Голова болит. От жары, наверное. Нам, петербуржцам, пыльные степи противопоказаны. Давай сходим на реку, искупаемся.

— А она здесь есть? — усомнилась Яна.

— Сейчас узнаем. Эй, пацан! — крикнул он подростку на велосипеде. — Где у вас тут речка?

Парень затормозил и встал одной ногой на землю.

— Речка далеко. Вы лучше на пруды сходите, тут рядом. До конца улицы и налево, после хозяйственного еще раз налево. Все местные там купаются.

Сергей поморщился.

— А что, до речки очень далеко?

— Да нет, не особенно. На велике полчаса, а пешком, наверное, час. Только жарко идти. Дорога через поля, во-он она начинается.