Я позавтракала, посмотрела телевизор, полистала новости в соцсетях, а потом набрала ванную с пеной и окунулась в ароматные пузырьки, нанеся на лицо какую-то маску, что нашла у мамы.

И лежа в ванной, я решила набрать Оксанке.

— Ну, что, как протекает твоя беременность? – бодро поинтересовалась я, ногой трогая пенные холмы.

— Знаешь, мне иногда кажется, что то, что показывают порой в фильмах про сумасшедших беременяшек – чистое надувалово, — призналась Оксанка. – Пока что я чувствую себя точно так же, как и раньше, за исключением того, что становлюсь больше, и иногда меня тошнит по утрам.

— Фу-у-у, — протянула я. – Токсикоз? Сильный?

— Да нет, ерунда, — отмахнулась Оксанка. – Маша таскает мне фрукты целыми днями и, кажется, от этого у меня газы.

— Фу-у-у, — снова протянула я, смеясь. – Ты пукаешь? При Маше?

— Черт, Ира, я стараюсь, как могу! Но не всегда успеваю уйти в другую комнату. У меня еще небольшой срок, но ощущение, что в моем животе газовая станция.

— А как Маша? Она радуется тому, что ее девушка беременна и пукает каждые две минуты? – расхохоталась я.

— Знаешь, она ненормальная, — зашептала Оксанка в трубку. – У нас в доме литературы про беременность больше, чем про живопись и фотографию. И она все это читает и заставляет читать меня! А еще, — Оксанка чем-то зашуршала и спустя полминуты продолжила, — извини, я пряталась. Так вот, а еще…

— Пряталась? – перебила я ее. – От кого?

— От Маши.

— А… зачем ты от нее прячешься?

— Потому что она каждый день делает мне массаж ступней и ног. И сейчас пришло время для очередного сеанса, но… Я устала чувствовать себя принцессой, Ир! – воскликнула Оксанка, а потом ойкнула и замолчала. – Нормально, она прошла мимо и не услышала, — выдохнула подруга. – Я уверена, что многие гетеросексуальные женщины с удовольствием распяли бы меня с приговором «с жиру бесится», но это просто… Я так не привыкла! Она прыгает вокруг меня, словно я вот-вот должна родить и сама делать уже ничего не в состоянии!

Я рассмеялась над Оксанкиными словами.

— Она просто тебя любит и заботится о тебе, — отсмеявшись, ответила я.

— Да я понимаю это, — вздохнула подруга. – Просто есть риск, что она залюбит меня до смерти. Я ведь не немощная, вполне могу о себе позаботиться.

— Радуйся, дурочка, — грустно улыбнулась я. – Я бы была не против, если бы Волжак вела себя, как помешанная, пока я ходила с пузом.

— Ой, — выдохнула Оксанка. – Я идиотка. Прости, тебе, наверное, это все кажется таким бредом.

— Нет, просто… Я рада за вас, правда, — я раздвинула пену вокруг себя рукой, а потом снова придвинула пенные островки обратно. – Не всем суждено стать счастливой лесбийской семьей с детьми. К тому же, я все еще в России, думаю, тут с этим сложнее.