– Запомнил.

– Хорошо. А теперь, дорогие соратники, я вынужден привести вас всех к Присяге.

«Присяга», это, конечно, громко сказано. Скорее, подписка о неразглашении.

Панин набросал прямо в лабораторном журнале обязательство о гробовом молчании по факту результатов Эксперимента № 394, проставил ФИО и должности присутствующих и собрал подписи.

Вадима тоже заставили подписаться, объяснив, что до особого распоряжения вся информация о проведении исследовательских работ является совершенно секретной и за её разглашение полагается ИМН (исключительная мера наказания).

Вадим послушно начертал автограф, после чего расслабленно уточнил, что у них тут подразумевается под ИМН.

– Рудники пожизненно, – пояснил Мусаев.

Вадим пожал плечами, а потом кивнул.

Он понятия не имел, что происходит в этих рудниках. Однако коль скоро это ИМН, значит, там явно не курорт. Ну и понятно, что не стоит стремиться туда попасть, на этот не курорт.

Затем ассистенты упаковали гравипушки, а Панин тем временем взял замеры полевого фона с конвертера, прилегающего сектора… и с Вадима.

– Странно…

– Что такое? – насторожился сержант Мусаев. – Радиация?

– Нет, радиация в норме. Но… Даже и не знаю, как это объяснить… В общем, прибор до сих пор фиксирует параметры портального поля. Если бы это не было невозможно в принципе… Я бы сказал, что оно перетекло в «объект». То есть в Вадима.

– А это на самом деле невозможно?

– Чтобы объект «всосал» в себя поле?

– Да.

– Это примерно то же самое, как если бы человек растворил в себе дверь вот этого отсека, – хмыкнул ассистент № 2.

Бойцы оценивающе посмотрели на массивную металлическую дверь и тоже хмыкнули.

– Может, проектор не вырубили? – предположил ассистент № 1.

– Маловероятно, – покачал головой Панин. – Проектор автоматически выключается в момент гибели поля.