Глава двадцать первая

- Тетенька! Дай работу! - дергали меня за юбку. – Спортить кого, или пакость сделать!

- Мельницу почините! – кивнула я на старую скрипучую мельницу. Ничего, я сейчас во вкус войду! – А я… а я… Сделаю пятницу и понедельник сокращенным рабочим днем! Поставлю обед с часу до «вы че? Подождать не можете?»! И открываться буду не в восемь, а в «конечно, время видела!»! Тут будут стоять огромные очереди и будет слышится: «Кто последний!» и «А ты куда! Я с вечера занимал!». Злость, ненависть, нервы! О, сколько нервов здесь оставят люди!

- Ого! – затаив дыхание переглянулись бесы. И посмотрели на меня с уважением! Как на истинное зло. – Вот только мельницу никак! Там свои живут! Это их мельница! Мы их боимся!

- Свои? - насторожилась я, глядя на жуткую мельницу. Тут еще лопасти проскрипели, а у меня мурашки побежали. Бррр! Понятно! Мы туда не ногой!

- Молока надоить! – продолжила я, баюкая малышку. Та смотрела на меня пухлыми щечками и хитрыми глазками. И дула пузырек слюнки. Дразнит маму? Дразнит – дразнит!

– И чтобы с утра семья встала, а корова пустая! – потребовала я, чувствуя себя филиалом злющего зла. – Криков, воплей, кто доил! Пусть на соседей подумают! Все понятно?

И тут я подумала, что мне как бы немножко-то надо.

- Вот столечко! – добавило зло, показывая на примере ведра. – В чистое ведро!

Бесы исчезли, а брезгливое зло вернулась в дом.

- Ба! Все что нажито непосильным трудом! – ревел домовой, сидя на печке. – Вот как я теперь буду без всего этого?

- Ну да! Как теперь жить без дырявого ведра! Не жизнь, а мука! Без тряпки старой – вообще не жизнь! – передразнивала я его, занимаясь поисками съестного. Но дома было хоть шаром покати.

- Уууу! – выл домовой, сморкаясь в старую тряпку как духовой оркестр.

- У нас есть что есть? – жалобно спросила я, вручая ребенка домовому. Нет, может, рыбки еще немного осталось со вчера?

- Нету, - всхлипнул он, баюкая Миленку. Та тут же вплела пальчики в мех домового и радостно засучила ножками.

- А попить что есть? – спросила я, шаря по горшкам.