— Попалась, — я притянул к себе ее ножку.

Погладил пяточку, затем косточку на щиколотке, испытывая странное удовольствие и волнение, словно подросток, впервые прикоснувшийся к девочке, в которую влюблен.

Снова погладил, теперь уже пальчики под телесного цвета колготками. Павла дернулась и возмущенно зашипела.

Я с удовольствием смотрел, как засверкали гневом серые глаза, недовольно поджались губы — ну давай, красавица, скажи что-нибудь ядовитое. Отвлекись. Отодвинься подальше от паники, накрывшей тебя в том кафе, забудь о ней.

— На чужой кровать, рот не раздевать! — выпалила она, и неуклюже попыталась подняться.

Не давая ей это сделать, я поднялся, подхватил ее за талию и поставил на ноги, крепко прижав к себе. Обнял пальцами маленький упрямый подбородок и потянул ее лицо вверх, ловя своими губами ее губы.

— Павла-а-а, — протянул между короткими поцелуями, которые удавалось поймать, пока она усердно уворачивалась. Вот ведь упрямица!

— Я никогда не раздеваю чужие кровати, — усмехнулся, отстранившись и с удовольствием глядя в ее возмущенное лицо. — Но моя кровать — твоя, пользуйся, сколько хочешь. И мной тоже пользуйся в свое удовольствие.

— Да отпустите! — зашипела она разъяренной кошкой и принялась отталкиваться от меня.

Я разжал руки, и красавица, не ожидавшая вдруг появившейся свободы, покачнулась. Пришлось снова ловить ее в объятия и закрывать рот поцелуем. Не смог сдержаться, так давно хотел сделать это. А сегодняшний поцелуй в офисе только раздразнил.

Обвел своими губами ее, недовольно поджатые. Прошелся по уголкам рта языком, прося впустить. Обхватил, втянул ее вдруг разжавшиеся, ставшие мягкими губы и утонул в удовольствии. В ее участившемся дыхании. В аромате ее кожи. В ощущении ее рук, пусть нерешительно, но обнявших меня за шею.

— Платон! — простонала она между поцелуями. — Остановись. Пожалуйста.

— Зачем? — прошептал я, подхватывая ее под попку и усаживая на стоящую рядом тумбочку. Что-то с грохотом посыпалось на пол, но мне было плевать. — Я хочу тебя…

— Я не могу… Ты… Я не доверяю тебе! — вдруг выпалила она.

Тяжело дыша, я замер, прижавшись лбом к ее лбу. Постоял, пытаясь осмыслить услышанное и отодвинулся, рассматривая ее.

Павла сидела на тумбочке с задранной юбкой, широко расставив ноги, между которых успел вклиниться я, и чуть не плакала. Губы дрожали, кончик носа покраснел. Она тискала пальцами края вылезшей из-под пояса блузки и упорно смотрела куда-то в сторону.

— Ты что…? — переспросил я, не совсем веря услышанному. — Не доверяешь?

Она горестно кивнула головой и шмыгнула носом.

— Почему? — блядь, с Павлой я точно завоюю звание тупицы года.

— Я не могу, если у тебя кто-то есть. Ты говоришь, что нет, но другие говорят, что да, — объяснила она уверенным голосом, очевидно понимая, о чем говорит.