Правда одета блин, колхоз бабочка, председатель мотылёк. Кожаная юбка, куртка-косуха и чёрные колготки с люрексом…

«Твою ж мать!».

Борису Дмитриевичу как накотило откровением. Девка перед ним вылитая Машка Бондарь — его бывшая однокурсница и первая настоящая любовь, за которой Сивый круги наматывал, как легкоатлеты вокруг стадиона, не дай Боже. Как с фотографии сошла, ты гляди!

«Ну Аркаша, ну даёт, уважил старого друга», — думал Боря, поражаясь ушлости другана. — «Мало того, что книжку раритетную подогнал, так ещё вон бабеху похожую на бондариху выбрал. Вон даже Боря плюс Маша на парте написано. Хорош, целое представление разыграл».

Вылитая Машка сидела перед ним и невинно строила глазки.

— А ну ка иди к папо…, — начал было говорить Сивый, хлопая ладонью по коленке, но осекся.

Прокашлялся.

Голос больно странный такой, не говорит, а пищит как будто. Куда делся его раскатистый бас?

Баба тоже среагировала странно, не так, как подобает той чью любовь покупают за деньги. Она смотрела на Сивого будто на идиота, с возмущением, и даже покрутила пальцем у виска.

— Ты дурак Шулько? А если Серёжа услышит? Хочешь чтобы он нас обоих прям здесь похоронил? — снова заговорила Машка знакомым до боли голосом.

Хотя за голос Сивый не стал бы ручаться, ну не может же быть совпадения один к одному. Поэтому показалось наверняка.

«Розыгрыш что ли какой в честь юбилея?

Во дела, заморочились братаны, респект и уважуха», — догадался Боря.

— Чего ты вылупился? Твой стих разбирают! Вениамин Бенедиктович зовёт тебя читать стихи, ку-ку, — прервала девка размышления Бориса.

И действительно, они сидели в аудитории, на семинаре по литературе. Это Сивый понял, когда огляделся по сторонам. Старая аудитория забита грубо сколоченными деревянными партами, линолеум на полу дыбом стоит, окна деревянные, а шторы поедены молью и выцвели. Ах да, ещё по портреты классиков висят — Пушкин, Лермонтов. Выцветшие такие.

— Ясно, — пробурчал Борис, энергично растирая рукой лоб.

А увидев собственную руку аж вздрогнул от неожиданности.

«Не понял?»

С пальцев исчезли перстни-наколки — чёрный квадрат, кинжал обвитый змеей и чёрный могильный крест. С тыльной стороны ладони исчезла наколка с изображением восходящего солнца.

Появилось новое понимание — видать Борис Дмитриевич в реальности сознание потерял. И пока его везут по скорой в больничку, в разгоряченной голове всякое чудится. Приход такой поймал.