Впрочем, вероятно, так оно и было.

Хирголу же пришлось несладко. Качка полностью выводила его из строя и он наотрез отказался использовать подозрительные леденцы, которыми его угостил было Тнаммо. Одним богам ведомо, что туда добавлено!

Хиргол, с лицом, ещё хранящим налёт зелени, стоял, вцепившись в поручни и с завистью смотрел на довольно улыбающегося Тнаммо и бесстрастного Альмрина, стоявшего рядом. Слуга ни на миг не выпускал Хиргола из поля зрения — хотя никогда прямо не смотрел в его сторону. В конце концов, юноша оторвался от поручней и побрёл к себе в каюту — успокаивать желудок. Тнаммо любил поговорить о разных деликатесах — и это могло стать последней каплей в его, Хиргола, незавидном состоянии.

А леденцы он всё равно есть не станет. Будь они хоть трижды лечебными. Первое и основное правило: никому нельзя доверять.

— …Сидит сейчас у Правителя, книги читает, — закончила Морни. — Что, по–прежнему не будешь вмешиваться?

Норруан оторвался от рассматривания крупного алмаза — в сокровищнице оказалось немало интересного — и повернулся к вороне.

— Не буду, — он осторожно положил увеличительное стекло на лоскут бархата. — Говорит, что рядом с Гостем ему ничего не страшно, и что моя магия там бессильна? Давай посмотрим…

Он пошевелил в воздухе пальцами; между ним и вороной повис небольшой сгусток молочно–белого тумана. В нём проявилась картинка: Гость сидел перед столом, заваленным историческими заметками, а Мондерел что–то объяснял ему. Морни прислушалась.

— …Тогда была снаряжена экспедиция, которая впервые обогнула южную оконечность материка и достигла Огненных островов. Там мы и…

Норруан лениво пошевелил пальцем в воздухе и туман рассеялся.

— Зачем же я старалась и выслеживала их? — голос у вороны был оскорблённым. — Раз ты и так мог всё узнать!?

— Во–первых, ни из чего не следует, что так будет вечно, — Норруан загнул один палец на руке. Лицо его было совершенно серьёзным. — Наш Гость весьма талантлив. Правитель говорит о желаемом, как о действительном; а Гость ему пока что не верит. Именно потому я и смог их увидеть.

— Значит… — ворона вновь замолчала, искоса поглядывая на человека в чёрном.

— Значит, нам потребуется держать их в неведении относительно моих настоящих возможностей. Ты знаешь, что я могу стереть Иглу в порошок одним щелчком? — и Норруан стремительно повернулся в сторону ярко выделявшегося на горизонте силуэта, протянул к нему руку. — Знаешь?..

Вороне стало не по себе. Норруан не лгал: он действительно верил, что может это сделать.

— Тогда к чему всё это? — спросила она тихо. — Почему бы не покончить с этой историей раз и навсегда?

Норруан засмеялся и, погрозив Игле пальцем, громко хлопнул в ладоши.

Игла переломилась пополам и, бесшумно разваливаясь на части, легла поверх своего недавнего основания грудой обломков.

Ворона зажмурилась. Ей слышалось странное: то ли пронзительный деревянный скрип, то ли мерное приглушённое постукивание, с примесью едва различимого колокольного звона — а может быть, смесь совершенно иных звуков, для которой просто не существовало нужных слов. Всё это смешалось с сухим шелестом, доносившимся откуда–то сверху.

Ледяным холодом обожгло спину. Ворона открыла глаза и увидела, как рушатся горы и падают деревья, как океан превращается в грязную пустыню и небо становится мертвенно–серым.